Гжель сегодня

В конце 60-х годов в устойчивом поступательном процессе развития традиции народного искусства произошло перемещение акцентов. Если раньше, в период возрождения промысла, профессиональный художник, обращаясь к наследию народного искусства пытался дать ему вторую жизнь, полностью подчинив при этом свое творческое "я" традиционному и коллективному началу народного искусства, то теперь преобладающая сила творческой индивидуальности профессионального художника окрашивает современное искусство Гжели, питая своими новыми идеями многочисленный коллектив мастеров. Снова, как и в наиболее яркие, выдающиеся периоды гжельского искусства, творческие искания художников в пластике вышли за пределы собственно фарфоровой скульптуры. Самые остростилевые решения были предложены в посудной группе.

Не случайно разговор о новых особенностях гжельского искусства начался с упоминавшегося выше "Чаепития". Значимость этого произведения, видимо, ощущалась самой художницей: она варьировала эту тему, давала ей множественную живописную трактовку, включала в скульптурный декор сосудов. Так решен квасник со вставленной в центр тулова сценой "Чаепития". Включение скульптурной группы в отверстие тулова - ход интересный, позволяющий творчески осмыслить соединение декоративной пластики с функциональным предметом. В данном случае оно повлекло за собой изменения в традиционной форме квасника с дисковидным туловом. Сосуд Л. Азаровой вытянут горизонтально, отверстие в форме овала стало как бы обрамлением скульптурной композиции. Вещь решена в приподнятом настроении и этим близка произведениям подарочной майолики XVIII века - квасникам, кумганам, вазам.

Утверждением этой привлекательной традиции промысла - соединением скульптурного декора с утилитарным предметом - определяется отныне своеобразие творчества современных художников Гжели. Такой путь непомерно сложен, как правило, не имеет среднего решения. Художественные находки, равно как и недостатки, видятся здесь рельефно, выпукло.

Изобразительность как черта, присущая народному художественному видению, широко и ярко претворялась в искусстве старой Гжели. Вспомним хотя бы майоликовые сосуды и полуфаянсовые чернильницы, многочисленные фарфоровые масленки, шкатулки в виде курочек, коров, баранов, пронизанные лубочной образностью.

Современные гжельские художники, вернувшись на путь пластической изобразительности, существенно обогатили художественные возможности промысла. Этот метод стал особенно плодотворным в искусстве Гжели 70-х годов. После эмоционально сдержанного искусства 60-х годов наши художественные пристрастия оказались во власти настроений "ретро", в которых определяющей стала особая чувствительность к проявлениям интимного, камерного, рукотворного в искусстве, тяга к человеческому теплу и атмосфере уюта. Отмеченные выше изменения в гжельском искусстве и были шагом в сторону такого эмоционального прочтения наследия, отвечали назревавшим художественным потребностям времени. Деятельность по развитию традиций искусства народного, рукотворного, уходящего своими корнями в крестьянскую культуру, оказалась благодаря этому в струе художественно-стилевых исканий своего времени, стала созвучной эстетическим вкусам потребителя.

В развитии гжельского искусства появилось немало положительных моментов: оно заметно разнообразилось по тематике, ассортименту, характеру художественного воплощения. В предложениях художников все меньше оставалось вещей обыденных. Проводилась в жизнь установка на то, что гжельское искусство должно быть не только функциональным, но и обязательно художественно осмысленным, стилистически связанным с традициями промысла. Это способствовало внеконкурентности, неизменному успеху гжельского фарфора у покупателей. В массе фарфоровой продукции он заметно выделялся не только совершенной ручной росписью, затейливой формой вещей, но и оригинальностью творческого замысла в целом, ярко выраженной принадлежностью к прославленному центру русского народного искусства.

В сложных перипетиях современного художественного процесса искусство Гжели доказало, что оно способно быть современным, развивая именно свои, давние традиции. Вероятно, не одно только богатство здешних традиций объяснение этому. Со времени А. Салтыкова и Н. Бессарабовой развитие этого промысла представляет единственный в нашей керамической практике пример серьезной, систематической работы художников-профессионалов с локальной народной традицией. Современная продукция Гжели воплощает собой синтез традиционного искусства и бытующего сегодня эстетического вкуса. Этот процесс зиждется не на механическом соединении творчества местных потомственных мастеров с поисками профессиональных художников, выпускников различных школ, происходящих в большинстве своем из отдаленных от Гжели мест, а на органичном принятии последними гжельского искусства, ставшего неотъемлемой частью их творческого "я".

Многообразная жизнь промысла сегодня - в большой мере результат напряженной деятельности художников, их творческих находок, индивидуального отношения к традиции. Последнее стало особенно заметным в 70-е годы, когда сила творческой самобытности нередко оказывалась самодовлеющей. Каких только предложений не встретишь у гжельских художников этого периода: сосуд в виде петуха, с цыпленком на крышке, масленка "Рыба-кит" с городом на спине, сказочный лев на шкатулке, морские девы вместо ручек вазы. Да и обычные чайники, конфетницы, подсвечники преображались творческой фантазией в вещи поистине удивительные, неожиданные. Это было чревато самыми противоречивыми результатами: искусство, живущее не одно десятилетие по законам научно обоснованного восстановления самобытной художественной традиции, оказалось в значительной степени во власти эмоционального к себе отношения, что способствовало нередко проникновению вкусовых тенденций.

В 70-е годы в условиях массового производства в рамках бытового жанра скоро сформировался стереотип, в основу которого была положена новая версия "псевдорусского" стиля, закрепленная во внешних "изобразительных" приемах. На пресловутом "псевдо" расцвел мещанский сентиментализм в образных и пластических решениях. Состояние, "настроение" некоторых сказочных персонажей: всадников, девушек-красавиц и других подобных образов раскрывалось за счет манерности поз, движений, что нередко граничило с красивостью. Несомненно, создавая подобные вещи, художники следовали богатой традиции гжельской фарфоровой пластики. Но, к сожалению, увлечение сюжетной стороной в их работах нередко оказывалось довлеющим, шло в ущерб органической целостности произведений с их обязательной характеристикой явления, типа, индивидуума. Как хочется при этом вспомнить безыскусность гжельского фарфорового лубка, которому были присущи все характерные особенности своего вида искусства: "Подсознательное неприятие натуралистического правдоподобия, стихийное постижение не столько внешней формы явления или предмета, сколько его сущностного начала, раскованность творческого воображения, широкое использование изобразительных метафор и гипербол, непосредственность сильного и чистого художнического переживания, наивность самого способа образного мышления..."^*, переданного с большим накалом жизнелюбия и жизнестойкости.

^* (Островский Г. С. Лубок в системе русской художественной культуры XVII-XX веков. В сб.: Советское искусствознание-80. Вып. 2. М., Советский художник, 1981, с. 161-162.)

Лубочный стиль стимулировал поиски гжельских художников на создание произведений неординарных, занимательных, выполненных с большой фантазией и творческой свободой. Наиболее органичным этот стиль оказался для воплощения фольклорной тематики. Перечисленный выше мир гжельских образов согрет теплой улыбкой, доброй памятью, искренним отношением к создаваемому. Безусловно, велика сила эмоционального, и названные акценты в вещах безотказно действуют как на потребителей, порой неосведомленных в тонкостях высокого искусства, так и на людей, хорошо знающих Гжель, ценящих ее традиции. Однако оригинальные по найденной трактовке скульптурные образы, художественные решения утилитарных вещей подчас грешат эмоциональной передержкой, непродуманностью сложной композиции, порой оказываются на грани сомнительного вкуса. Авторы иногда склонны забывать о несоразмерности многовековой традиции и сиюминутности игрового момента. Лубочный стиль как для автора, исполнителя, так и для зрителя таит множество ловушек: при его визуальной простоте, бесхитростности в нем немало такого, что дает соблазн принять увиденное за желаемое.

"Сказочный зверь" З. Окуловой пророс цветами, столь же фантастичными, как он сам. В данном случае условность декоративной трактовки живописного мотива соответствует условности самого образа. Однако авторская идея создания вещи на пластическом обобщении и декоративной условности разбивается здесь конкретной трактовкой выписанного лика этого зверя, имеющего вполне человеческое выражение и выполненного нарочито в духе базарной поделки.

Масленка "Рыба-кит" Л. Азаровой несет на спине целый город не согласующихся по пластике с самой рыбой зданий, имеющих дробную скульптурную разработку. Глаз у кита смотрит цветком, на лбу декоративный завиток, само животное окружено частоколом одинаковых гребешков-волн. Думается, что излишняя иллюстративность помешала автору создать цельный сказочный образ средствами декоративно-прикладного искусства. То, что годится для завлекательной картинки в детской книге, не выдерживает перевода в вещь, сколь бы иллюзорными ни оказывались ее утилитарные функции. Это тем более обидно, что старая Гжель поражает нас умением объять вещь единым взглядом, даже в сложной композиции, как, например, в квасниках и кумганах, увидеть предмет целиком. Птицы и животные, посаженные на крышки фарфоровых масленок и шкатулок XIX века, являются органичной частью основного объема вещи, всегда с ом ас штабной.

Здесь мы видим, как утрата в современном профессиональном искусстве, пусть даже всецело базирующемся на конкретной традиции, непрерывности народного творчества, способствует расцвету декоративизма, в русле которого могут быть рассмотрены шкатулочки с петухами, бокальчики и т. д. В погоне за декоративными эффектами утрачиваются чистота и непосредственность гжельского стиля.

Сегодня довольно трудно провести грань между "функциональными" и "декоративными" изделиями. Современная гжельская посуда предельно насыщена пластическим декором - от предметов, украшенных рельефами, волнистыми бортами, держателями в виде бутонов, до скульптурных решений посудных форм. Однако близкая по строю традиционным вещам современная продукция в известной мере теряет их художественные качества. Сработанность предмета - масленки, шкатулки, кружки - подменяется дробной пластической разработкой декора, которая забивает функциональные свойства вещи, мешает целостному восприятию. Сами утилитарные предметы все чаще получают усложненную пластическую характеристику. Основной объем членится ободками, теряется устойчивая пропорциональность соотношений, ручки предметов порой излишне изломаны, нефункциональны.

Менажница. Фарфор. 1980-е годы. В. и К Бидак

Символом чистого декоративизма стал гжельский самовар. Он существует в нескольких вариантах. Самовар, имеющий смысл самовара-сувенира, действительно, наиболее удачен по пропорциям в меньшем размере. Стремление к правдоподобию, мнимой функциональности в самоваре большего размера прямо пропорционально утрате художественного качества, превращает его в символ безвкусицы, неоправданности затрат материала и сил. Думается, что подобные примеры иллюстрируют забвение основной заповеди народного искусства - выявление художественными средствами функциональности предмета (вспомним, что в русском фарфоре появление самовара относится ко второй половине XIX века и связано с распространением эклектики).

Декоративистские тенденции в творчестве гжельских художников привели, как ни парадоксально, в отдельных случаях к изменению самого пластического строя гжельского фарфора. От нарочитой грубоватости форм до рафинированности в отделке их деталей - такова амплитуда пластических решений гжельских художников. Эти изменения, целиком лежащие в русле современных эстетических вкусов, еще не получили в Гжели достаточного творческого осмысления.

Изучение традиции - не самоцель. Каждый раз возникающие здесь параллели с искусством XVIII-XIX веков предлагаются не для жесткого соблюдения некогда установленной преемственности в данном производстве. Традиция - это в первую очередь положительный результативный опыт. В народном ремесленном творчестве все знания приобретались практическим путем - закреплением навыков мастерства, канонических приемов локального искусства. Вкус и чутье к гармонии также передавались в этом процессе. Время от времени посмотреть на свое творчество в зеркале такой традиции - обязательный момент для художника-профессионала, работающего в системе художественных промыслов.

Увлечение созданием мелкой пластики и скульптурных форм художниками 70-х годов не исключило их работы в других направлениях. За это время значительно усовершенствовалась кистевая роспись. Говоря о высоких достижениях гжельского кистевого письма этого периода, мы в первую очередь выделяем мастерство большого числа гжельских живописцев-исполнителей. Благодаря им авторский рисунок достигает высшей отточенности, множится бесконечным числом вариантов, радуя нас неповторимостью рукотворного исполнения. Только благодаря силе коллективного творчества мастеров возвращенные к жизни первоначально робкие росписи 40-50-х годов обрели сейчас силу высокого искусства.

Живописец на промысле - посредник, доносящий до нас авторскую идею. Подобно музыканту-исполнителю он способен придать произведению высокое звучание или же, наоборот, сделать его бледным и бесцветным. В этом особая, не теряющая своего значения сегодня, суть коллективного творчества народных художественных промыслов. По каждой исполненной расписчиком вещи потребитель судит не только о ее достоинствах, но и об общем уровне художественного производства этого центра. Поэтому львиную долю заслуг, получаемых сегодня Гжелью, следует отнести за счет живописцев.

Наблюдая за работой девушек в живописном цехе, дивишься той уверенности, творческой активности, с какой они берутся за каждую композицию. Кисть послушна в их руках. Видимо, сохраняется здесь еще свойственная промысловой организации работа "с миром на душе", хотя значительно убыстрились ее темпы. Букет складывается и разрастается на глазах так же складно, как поется песня. Не случайно раньше "живописки", расписывая изделия, пели. Эта традиция не ушла совсем: в цехах установлены радиоприемники, постоянно звучит музыка.

Массовое производство, размеров которого достигла сегодня Гжель, держится на огромном числе исполнителей, сохраняя при этом главную особенность ремесленного уклада - ручной творческий труд. Правда, повторяя авторский образец, не все расписчицы пишут "а ля прима", многие выполняют рисунок "по припороху", заранее нанесенному через кальку контуру. Конечно, мастера Гжели могут и должны писать свободно, уходить от точного копирования образца. Но и этот метод, позволяющий значительно ускорить процесс создания вещи, не лишен творческого начала. Живописцы работают с настроением, вкладывая в композицию свое собственное прочтение.

О творческом потенциале исполнителей свидетельствует и их индивидуальное творчество. Отдельные из них создают не только собственные живописные композиции, но и представляют на художественный совет предприятия разработанные ими образцы изделий. Гжельские живописцы Т. Дунашова, И. Хазова, В. Авдонин, получившие заслуженное признание как виртуозные мастера росписи, - полноправные участники выставок наряду с художниками-профессионалами. Они члены творческой группы объединения "Гжель". Работая рядом с художниками, тесно соприкасаясь с их творчеством, длительное время расписывая их изделия, они в своих предложениях выступают довольно самостоятельно и уверенно.

Набор "Ажурный" В. Авдонина - произведение, редкое по нарядности, удивительно трогательно отражающее любовь автора к Гжели, ее традиции, свидетельствующее о самостоятельном характере ее прочтения. Живописный мазок он доводит до тончайших лессировок, виртуозной кистью намечает объем цветка или бутона, заметно облегчает колористический строй композиций, высветляя их центр.

У И. Хазовой сложился свой живописный прием: она пишет большой пушистый цветок и очерчивает его волнистой линией. Ее насыщенные узорочьем композиции составляют богатый декор, охватывающий тулово вещи.

Старейшая потомственная работница Гжели Т. Дунашова была одной из первых, кто предлагал варианты живописных композиций для вещей Н. Бессарабовой. С начала 70-х годов она постоянно работает над созданием форм собственных произведений. Ее сахарница, медовница стали популярнейшими изделиями ассортимента последних лет. Они нарядны, но непритязательны, подходят к сервировке как праздничного, так и повседневного стола. От единичных вещей мастер переходит к созданию наборов - обеденного, для завтрака, для блинов. Не все одинаково удается мастерице, не всегда соблюдены законы конструктивной логики и материала, но в ее вещах столько неподдельной искренности, неуемного желания к самостоятельному творчеству, что они служат ярким примером художественной атмосферы на промысле.

С работой ведущих мастеров росписи связаны значительные достижения в стилистике Гжели. Если в самом начале работы по восстановлению ее искусства в росписи преобладали элементы графического характера, кистевой мазок был плотным, четко очерченным, плоскостным, а основное место в композиции занимал линейный рисунок, то сейчас в гжельском живописном декоре стало преобладающим свободное кистевое письмо. Некогда единичный центральный мотив разросся в пышную композицию, сам цветок - перистый или тугой розан - исполняется теперь "с растяжкой". Тонкие градации кобальта - от глубокого синего до тончайших разбеленных участков - достигаются посредством набора краски на одну сторону кисти. Профессиональное владение этой техникой (живописец то усиливает, то приглушает нюансы цвета нажимом кисти), несомненно, обогатило современную гжельскую роспись, сделало ее пышной, живой и нарядной. В этот период по-новому прозвучали традиции гжельской росписи первой половины XIX века, переосмысленные мастерами промысла в эстетических вкусах нашего времени. Организация живописной композиции стала одним из важнейших слагаемых художественного облика здешнего фарфора.

В такой трактовке современного живописного рисунка наряду с сохранением традиции полуфаянсового декора в полной мере учитывались особенности фарфоровой росписи, тонко разработанной, легкой, изящной. Наметившаяся сегодня тенденция к большей рафинированности художественного оформления вещи, возможно, таит в себе новый поворот. Сказать об этом однозначно пока трудно, но то, как складывается творчество художников молодого поколения, вполне симптоматично.

Валентин Розанов пришел в Гжель в 1974 году после окончания Абрамцевского художественно-промышленного училища. Вдумчивый художник, он активно изучал традиции, внимательно приглядывался к творчеству своих старших коллег.

Собственное творчество В. Розанова, насколько позволяют судить одиннадцать лет его работы на предприятии, развивается ровно. Вещи последнего времени - естественное развитие ранних творческих предложений. Ему присущи лиризм, тонкое мировидение, что стало отличительной чертой его произведения. В формах он всегда находит неординарные решения, наделяя утилитарные изделия подчеркнутой пластической характеристикой. В его вещах господствует плавная линия, сначала объединяющая все части объема и "снимающая" расчлененность целого на детали и лишь затем трансформирующаяся в живопись. Кисть послушно передает элегическое настроение автора. Богатая психологическая нюансировка розановских росписей не случайна - виртуозное владение кистью он приобрел, на протяжении ряда лет работая в цехе мастером-исполнителем. Манеру письма В. Розанова "с растяжкой" можно назвать пластической - настолько остро фиксирует она прихотливо-манерную тягучесть его мазка. Откровенно личностное отношение художника к творческим задачам приводит его порой к сложным поискам и неравноценным находкам.

Об интенсивности исканий в современной Гжели свидетельствуют работы молодых - Н. Бидак, А. Царегородцева, М. Подгорной, Н. Туркина, Ю. Гаранина, Ю. Петлиной и др.

Наталья Бидак окончила Московский Технологический институт, в объединении работает с 1978 года. Ее предложения отличаются как зрелым взглядом на традицию, так и самостоятельностью собственного почерка. Творчество Бидак развивается многогранно: она работает как над созданием посудных форм, так и над образцами мелкой пластики. Увлеченность искусством, которое пришлось художнице по душе, выражается в ее работе в детской художественной школе. Не только личное приятие гжельской традиции, но и умение привлечь к ней окружающих - несомненно, важная и ценная черта в творческом характере Бидак. И в том, что работы гжельских детей трогают нас искренностью, - заслуга их вдумчивого и чуткого педагога.

А. Царегородцев и М. Подгорная находятся в стадии "вживания" в гжельскую традицию, ее активного современного тематического и стилистического преображения. Сложность сочетания традиционной стилистики с современными мотивами они пока что решают компромиссно: актуальность темы воплощается через особый "исторический" подход. Так, спортивный кубок, созданный к Седьмой летней Спартакиаде, называется "Из истории спорта". Становление русского флота - тема декора фарфоровых часов.

Каждый год коллектив художников объединения пополняется новыми именами. Этот процесс устойчив - производство постоянно расширяется. Различны пути становления каждой творческой личности: это может быть профессиональный рост мастера-исполнителя или "вхождение" в народное искусство "ученого" художника. Но в том и другом случае им одинаково близки и органичны традиции Гжели.

Почти четыре десятилетия восстановленного искусства Гжели оказались результативными. Творчество каждого последующего поколения художников начинается на уровне лучших, вершинных достижений предыдущего. В этом постоянном росте и обновлении сказывается животворность гжельской традиции. Хочется верить в большую творческую отдачу молодых художников, в творческое развитие ими искусства их старших коллег.

В еще совсем короткой истории этого возрожденного центра можно проследить ряд этапов. Первый, связанный с творчеством Н. Бессарабовой и работавших с ней мастериц, - период кропотливого изучения наследия, выработки комплекса стилевых приемов, принципов декорирования, сложение первой коллекции произведений, получивших признание современников. Характерным для этого времени было бережное отношение к традиции, осознание преемственности как стержневой основы жизни промысла.

Поиски Л. Азаровой наложили отпечаток на следующий период работы коллектива. В искусстве были продолжены и развиты художественные находки предыдущего времени, проявилось внимание к восстановлению пластической культуры Гжели. Был начат этап качественно новых поисков современного стиля гжельского фарфора, разнообразно представленного произведениями ряда художников производства конца 60-х - начала 70-х годов. Много внимания стало уделяться эмоциональной стороне создаваемых произведений, особенно проявившейся в многофигурных композициях.

Молодому поколению художников Гжели присуща самостоятельность в решении творческих задач, уверенность в своих возможностях, ровное, цельное отношение к традиции. Для них традиция не раритет, а некая данность современного искусства, которая должна жить так же полнокровно и естественно, как множество других компонентов художественной культуры. Может быть, поэтому изделия молодых авторов предназначены к естественному бытованию в современном интерьере - они постепенно отходят от пластической изобразительности, так распространенной в искусстве предыдущего периода. Художественные достоинства вещи вновь в большой мере определяются эстетикой функционального предмета. В таком повороте современного искусства видятся симптомы нового, более зрелого прочтения традиции. Возможно, поисками молодых художников закладываются основы следующего этапа развития Гжели, как и прежде многоликой, предназначенной самому широкому потребителю, любимой им, всегда нужной и уместной. Признанием вклада творческой молодежи Гжели следует считать присуждение в 1980 году премии Ленинского комсомола В. Розанову.

Многослойная керамическая культура Гжели восстановлена пока лишь отчасти. Безусловны общепризнанные достижения гжельского фарфора, но одновременно с этим на задворках "популярной" Гжели живет гончарное искусство.

Гжель трудно себе представить без керамического производства хотя бы потому, что здесь всегда есть его главные составные - сырье, умелые руки гончаров, замечательные традиции крестьянской посуды. Однако майоликовый цех в Трошково долгое время выпускал расхожий хозяйственный ассортимент - крынки, кружки, кувшины, цветочные горшки. Продукция не имела ни малейшей соотнесенности с гжельской традицией ни в формах, ни в росписи, декорировалась несложным ангобным рисунком грушей.

Первые попытки восстановления майоликовой Гжели были предприняты в 1946 году. Темой "Гжельское гончарное мастерство и его восстановление" керамическая лаборатория Научно-исследовательского института художественной промышленности начала разработку рецептов различных масс и глазурей на основе использования местных глин. В частности, было опробовано 17 рецептов эмалей, из которых отобраны для производства 4 лучших. Но практическое восстановление майоликовой Гжели наряду с аналогичной работой по фарфору в тот период оказалось делом сложным, и, по существу, оно было продолжено лишь в конце 70-х годов. Как и прежде, инициаторами и руководителями работы выступили специалисты лаборатории керамики НИИ художественной промышленности. На основе технологических регламентов, разработанных институтом, была выполнена группа изделий, развивавшая традиции майолики XVIII века.

До этого времени в декорировании изделий использовали рельеф, технику сграффито, цветные глазури. В таком решении преимущественно выпускались крупные напольные вазы, кашпо, представлявшие попытку художественного осмысления серийной продукции керамической Гжели.

К работе по возрождению замечательного искусства гжельской майолики XVIII века располагали не только культурные запросы времени, но и сами возможности современного производства.

Заинтересованность художников и мастеров Гжели в проводимой работе стала очевидной уже в процессе первого творческого семинара по развитию техники и приемов кистевой росписи по сырой эмали. Расписчицы быстро и творчески освоили забытую технику. Новое подтверждение важности и своевременности проводимой работы дал внутризаводской конкурс на создание произведений из майолики, проведенный в 1979-1980 годах. Широк был диапазон творческих предложений авторов, принявших участие в конкурсе. Они увидели гжельскую майолику яркой, праздничной, затейливой. Вот где оказался необходимым отработанный в Гжели лубочный "глиняный" стиль! Материал, тема и характер ее решения нашли друг друга в майолике, оказались здесь удивительно органичными.

Работа художников объединения с майоликой показала, что забытые традиции совместными усилиями технологов и художников оказались возвращенными на родную почву. Но в предложениях художников не было и намека на сухое копирование. Опыт фарфоровой Гжели оказался ценным и для майолики. Характер обращения художников с традицией свидетельствовал о их творческой зрелости, способности развивать наследие. Здесь художники по-своему компоновали декор, у них сложилась своя колористическая гамма, по-современному остро прочувствованная, но решенная мягко, деликатно.

Достойное развитие традиции возрожденной майолики получили в произведениях В. Седачевой, к сожалению, недолго проработавшей на промысле. Ее привлекали пейзажные и сюжетные композиции старой Гжели. Она была во власти их музыкально-ритмического строя. Произведения художницы выделялись высоким художественным вкусом, мастерством и яркой индивидуальностью исполнительской манеры.

Отрадно видеть у сегодняшних молодых художников объединения повышенный интерес к майолике: почти все прошли "искушение" материалом. В настоящее время вокруг майоликового производства формируется группа сильных, увлеченных своей работой художников и мастеров. Так, работы Н. Туркина, Ю. Петлиной и других отличаются высоким "установочным" уровнем, профессиональным художественным подходом, свидетельствующим О строгом отношении молодых к своему творчеству и задачам художника на промысле. Предложения их, будь то утилитарные изделия или мелкая пластика, адресованы разборчивому, художественно грамотному покупателю.

У глиняного товара свой ассортимент и свое назначение. Производство майолики в традициях XVIII века в современной Гжели послужит возвращению одной из наиболее самобытных страниц истории ее искусства. Наряду с широко известным и популярным гжельским фарфором возрожденная майолика явится свидетельством большой жизненности богатых национальных традиций керамического искусства.

Завидна историческая судьба Гжели. Став одним из известнейших центров русского народного искусства более двух веков назад, она и сегодня вызывает заслуженную гордость своим искусством, одновременно старинным и остро современным, соединяющим разделенные столетиями отечественной культуры. Искусство ее плодотворно и прекрасно, как люди и земля этого исконно русского края, о которой М. В. Ломоносов сказал: "Едва ли есть земля самая чистая и без примешения где на свете …разве между глинами, для фарфору употребляемыми, какова у нас гжельская… которой нигде не видал я белизною превосходнее".