Ювелирные изделия и керамика

Расцвет городов и возросшая состоятельность знатных семейств способствовали развитию этрусской торевтики. Ювелирные изделия VI века до н. э. сохраняли великолепие и гармоничность произведений VII века до н. э. На овальных щитках золотых колец из Цере и Вульчи помещались горизонтальные или вертикальные изображения, обрамленные чаще всего золотыми пунктирными орнаментами. Щиток золотого кольца из Цере, разделенный по вертикали на три фриза пунктирным орнаментом, украшен фигурками льва, лошади, собаки и кабана (13, ил. 22а). На кольце из Популонии овальный щиток имеет горизонтальную композицию со сценой борьбы Геракла и трехголового чудовища. Как и раньше, использовалась техника грануляции, мелкой зерни и филиграни. В моде тогда были золотые серьги в виде корзиночек со сложными узорами, типа имеющихся в собрании Эрмитажа (5, с. 40), а также бляшки-диски с орнаментами (5, с. 41). Применяли ювелиры для изготовления золотых украшений штамповку и литье.

Мифологические образы находили часто широкое отражение в ювелирных изделиях. Изящные миниатюрные подвески делались в виде различных божеств или демонических персонажей. Примером может служить головка Ахелоя из собрания Лувра (ил. 100).

100. Подвеска с головой Ахелоя. Золото. Конец VI в. до н. э. Париж, Лувр

Во второй половине VI века до н. э. ремесленники Этрурии освоили производство резных камней, интерес к которым был вызван притоком древнегреческих инталий. Не исключено, что приезжали сюда для работы и эллинские мастера. В Вульчи и Тарквиниях обрабатывали чаще всего, как и в архаической Греции, сердолики, причем форму камня этруски сохраняли традиционную - в виде жука-скарабея (5, с. 68).

Для ранних образцов этрусской глиптики характерна форма широкого и невысокого щитка. На гемме из Эрмитажа, где изображена шагнувшая вперед левой ногой Минерва со щитом в левой руке и в шлеме, искусный резчик по камню обозначил даже складки одежд и детали нарядного шлема. Ширина щитка и массивность скарабея здесь соответствуют характеру помещенного на нем образа могучей вооруженной богини. В геммах последующих лет овалы щитков станут более вытянутыми и изящными.

Гончары этрусских городов Орвието, Кьюзи, Вульчи и других продолжали в VI веке до н. э. изготавливать сосуды из прокопченной глины с черной залощенной поверхностью типа буккеро, оказывая, правда, предпочтение теперь уже не тонкому, а тяжелому буккеро - сосудам с толстыми стенками, массивность которых увеличивалась рельефными украшениями, а также вазам красного буккеро. В технике тяжелого буккеро исполнялись амфоры, эйнохои, киафы, чаши, курильницы, обычно украшенные фигурами на крышках или краях венчика, рельефными изображениями на туловах, вдавленными орнаментальными узорами или процарапанными рисунками на стенках. Сосуды тяжелого буккеро, несмотря на толщину стенок, нередко кажутся изысканными, очертания их контуров замысловатыми и прихотливыми. Способствует этому своеобразный рельефный декор из женских голов, фигурок реальных животных или фантастических существ - сфинксов, грифонов.

Амфора тяжелого буккеро из Эрмитажа - прекрасный образец продукции этрусских мастерских (5, с. 20). На крышке ее маленький петушок, по краям венчика - женские лица, на плечах сосуда - фигурки сфинксов, а внизу - орнаментальные узоры. Изящество декора и изысканность контура амфоры своеобразно сочетаются с ощутимой массивностью отдельных ее частей. Сочные очертания тулова и напряженный изгиб ручек хорошо согласованы с устремлением всех форм вверх, с ярко выраженной вертикалью сосуда. Богато украшена также широкая и низкая курильница тяжелого буккеро из Эрмитажа. Крышку ее завершает фигурка коленопреклоненного мужчины, на краях венчика - изображения львов чередуются с женскими головками, тулово опоясывает фриз с крылатыми конями (5, с. 20). Исполнялись в этрусских гончарных мастерских и фигурные сосуды буккеро различных форм. В музее изящных искусств Бостона хранится ритон в виде согнутой в колене и поставленной на носочек ноги, украшенный в верхней части крупным лицом бородатого мужчины (24, ил. 32а).

С середины VI века до н. э. этрусские мастера стали оживлять керамические изделия рисунками в чернофигурной технике, похожей на росписи греческих ваз. Это была волна подражания импортным сосудам из Эллады, во множестве появившимся в те годы в Этрурии. Известно также, что в этрусских городах работали и приезжавшие туда греческие гончары и художники. Возможно, так называемые понтийские вазы и церетанские гидрии - произведения эллинов, обосновавшихся в Этрурии. К собственно этрусской керамической продукции, лишь отдаленно похожей на греческую, относятся вазы Микали с расписными поверхностями, а также группа капуанских ваз.

Понтийские вазы, чаще всего амфоры, имели декоративные красочные росписи, в которых сюжетные фризы чередовались с орнаментальными. Художники понтийских амфор, в частности "Парижский мастер", любили обращаться к изображениям упругих, колышущихся ветвей, покрытых мелкими листиками, летающих птичек, реальных и фантастических животных с гибкими, извивающимися хвостами. Линии в орнаментах или узорах пальметт на понтийских вазах "кажутся проведенными слегка дрожащей рукой. Это придает рисункам живость, особую прелесть и индивидуализирует руку графика (13, ил. 68b). На одной из понтийских ваз со сценой суда Париса мастер показал стадо с пастухом и сидящую на корове ворону. Подобный же мотив - птица на спине какого-нибудь животного - использовали и скульпторы Этрурии VI века до н. э., в частности, в украшении рельефом циппы из Вульчи.

Церетанские гидрии отличаются от понтийских амфор росписями и системой крупных компактных элементов в композициях. Массивными и тяжелыми кажутся в росписях церетанских гидрий орнаменты и фигуры изображенных персонажей. Высокое композиционное мастерство работавших в Этрурии эллинских вазописцев, точность и простота их рисунков, то грубоватых, то изысканных и грациозных, ставит расписанные ими вазы в ряд своеобразных художественных изделий. В этих возникших на почве этрусских городов сосудах много отличного от чернофигурных ваз греческой метрополии.

В росписях преимущественно амфор, созданных, по-видимому, в этрусских мастерских, сильнее звучат местные мотивы: беглый рисунок несет следы не вполне успешного подражания высококачественным образцам. Тулово чернофигурной амфоры из Тарквиний украшено фигурами бегущих юношей, а плечи - обобщенно исполненным орнаментальным узором (ил. 101). На амфоре этрусского мастера Сирены из группы Микали (5, с. 50) собрания Эрмитажа изображены пальметты на горле и силуэты зверей на тулове. Крупные фигуры бегущих льва, львицы и кабана заполняют поверхность вазы. Росписям этого типа свойственны темно-коричневый лак, а также процарапанные детали. Другую чернофигурную амфору группы Микали из Вульчи опоясывают пальметты на нижней части тулова и фриз с процессией музыкантов, клоунов, жонглеров, вызывающей в памяти композиции того же содержания на стенах этрусских гробниц (ил. 102). Контуры фигур этой росписи стройны, гибки и подвижны, будто быстро и небрежно нанесены умелой рукой.

101. Ваза с бегущей фигурой мастера группы Микали. Глина. VI в. до н. э. Тарквиния, Национальный музей

Нельзя не отметить, что в Этрурии живопись на сферической поверхности была развита слабее, чем на плоскости. Декоративные росписи этрусских сосудов не достигали таких высот, как в древнегреческих центрах. Это объясняется тем, что художественно-эстетическая система этрусков с их большей конкретностью восприятия действительности отличалась от греческой. Отсюда, очевидно, и предпочтение этрусками фресковых росписей на стенах. Эллины же, с их более обобщенным пластическим видением мира, развивали в VI веке до н. э. иного типа изображения преимущественно на сферических стенках сосудов.

102. Амфора с многофигурной росписью мастера группы Микали. Глина. VI в. до н. э. Лондон, Британский музей

Переход в эллинских городах к классическим формам на рубеже VI - V веков до н. э. сказался и на художественных принципах этрусков, тесно связанных с искусством Греции, хотя, разумеется, изменения стилевого характера в этрусских памятниках вызваны не только влияниями эллинов. Переход этрусков, как и греков, к более точному изображению человека и животного, возросший интерес к показу правильного и часто сложного в своей композиции движения совпадает по времени с бурными событиями, в которые оказались вовлеченными эти народы. Стремление отразить мир в его более детальных формах обусловило отход архаических художников и Эллады и Этрурии от поэтического обобщенного видения. В этом они были близки. Однако, пожалуй, сильнее их различия. В этрусских скульптурных и живописных памятниках конца VI - начала V века до н. э., где, так же как в эллинских, чувствуется борьба между проявлениями обобщения и конкретизации, типического и индивидуального, сильнее вторые элементы. Здесь нашли отражение особенности развития собственно этрусского искусства, отличные от тех, что определили пути дееспособного греческого искусства, находившегося в зените расцвета.