Сэкино Дзюньитиро

Сэкино Дзюнъитиро принадлежит к числу мастеров, активно и плодотворно выступающих не только в ксилографии, но и в других видах гравюры.

Он родился в 1914 году в г. Аомори на северо-востоке Японии. Еще будучи учеником средней школы Сэкино пытался самостоятельно резать гравюру и организовал группу любителей ксилографии. Серьезно увлекшись искусством, он пробовал свои силы в живописи маслом (его первым учителем был Онти Косиро), делал офорты. В 1935 году он впервые выступает со своими офортами на выставке "Кантэн".

Рис. 171. Сэкино Дзюньитиро

С конца 30-х годов Сэкино отдает предпочтение ксилографии, считая, что ксилография является наиболее подходящей формой для выражения идей современного искусства, и в 1939 становится членом "Ассоциации японской гравюры". Свои первые черно-белые ксилографии он посвятил изображению северных районов Японии.

В годы войны судьба столкнула его с театром Кабуки и старейшим кукольным театром Бунраку. Оба театра приезжали на завод, где работал Сэкино, и давали там представления. Посещение спектаклей, встречи с прославленными актерами Китиэмон и Бунгоро произвели на молодого художника сильное впечатление. Его работы "Актер Китиэмон" (1947), "Бунгоро с куклами в зеленой комнате" (1950), "Эйдза и Мацуомару" (1953), "Кукольное представление" (1953), "Мондзиро и Дзихэй" (1954) были созданы непосредственно под впечатлением его знакомства и связей с театральным миром.

Театральная гравюра принесла подлинный успех молодому художнику, который приобрел известность именно как автор портретов знаменитых актеров, как продолжатель излюбленного японцами жанра в гравюре - "якуся-э". Поэтому Сэкино нередко называют "мастером современной укиё-э". Его портреты, отличающиеся острым психологизмом, яркой образностью, глубоким постижением характера можно включить в число наиболее значительных произведений художника и примечательных явлений в японской послевоенной графике.

Рис. 172. Портрет художника Мунаката

Одной из интересных работ художника является портрет выдающегося актера театра Кабуки Китиэмона, созданный им вскоре после окончания войны. Сэкино был близко знаком с Китиэмоном, они часто встречались, а во время войны работали над одним совместным изданием. Поэтому он имел возможность подолгу наблюдать актера и сделать несколько свободных зарисовок с натуры. Художник создал погрудное изображение Китиэмона. Строгое, несколько напряженное лицо, сосредоточенный взгляд, устремленный куда-то вглубь, резко очерченные, глубокие складки морщин на лбу и у рта подчеркивают состояние внутренней собранности. Выражение лица согласуется со строгим изысканным костюмом: коричневое кимоно с тонкой белой полоской воротничка у самой шеи. Колорит строится на легких переходах от глубоких темно-бежевых тонов к более высветленным, переходящим в розовый. Весь портрет отличает строгая и в то же время изысканная пастельная гамма, построенная на сочетании серого, бежевого и розового. Сэкино смело и уверенно лепит форму, дает глубокие тени, строит лицо по законам живописи, в ее трехмерности и объемности форм. Во всем чувствуется, что художник близко и хорошо изучил модель, уловил душевную настроенность, нашел точную и естественную позу; актер выглядит напряженным и внутренне собранным, словно перед выходом на сцену.

Рис. 173. Актер Китиэмон

Раскрытие внутренней сущности образа актера происходит у Сэкино путем подчеркивания и выделения характерных черт лица (глубокие линии морщин у рта, острый, суровый взгляд), сопоставления деталей (одежды, фона), показа человека через среду или характерное действие. Этой средой в данном случае является гравюра Сяраку, висящая позади актера. Гравюра на стене изображает актера театра Кабуки в женском костюме, и это как бы раскрывает амплуа Китиэмона - исполнителя женских ролей. Гравюра в портрете выступает дополнительным смысловым элементом, своеобразным вторым планом, который выявляет и еще более заостряет сущность образа Китиэмона, усиливает его характеристику. Живому лицу актера противопоставляется как бы застывшая маска-гримаса в гравюре Сяраку.

К подобному приему сопоставления первого и второго планов, использованию фона, раскрывающего и дополняющего содержание, художник в дальнейшем будет прибегать неоднократно ("Портрет художника", 1967; "Портрет Мунаката", 1968 и многие другие портреты).

Рис. 174. Кукловод Бунгоро

Интерес Сэкино к созданию обобщенного и психологически целостного образа путем показа среды и характерного действия нашел воплощение в его послевоенных работах. И можно сказать, что психологический портрет становится ведущим жанром в творчестве Сэкино 50-х годов.

По завершении портрета Китиэмона он создает целый ряд интересных и своеобразных работ в этом жанре: "Мастер кукол" (1949), "Бунгоро на сцене" (1952), "Кукловод Бунгоро" (1953) и, наконец, прославленный "Портрет художника Онти Косиро" (1952).

Художник изобразил Бунгоро на сцене в момент представления. Композиция гравюры строится так, что художник показывает не только портретируемого, но и его помощников (кукловодов и чтецов). На первый взгляд может показаться, что это групповой портрет. Однако при более внимательном рассмотрении становится очевидным, что лица окружающих Бунгоро людей едва намечены, детали переданы весьма схематично. На этом фоне тщательно выписано и проработано лишь лицо Бунгоро, которое выглядит необычайно живым, реально осязаемым.

Здесь, так же, как и в портрете Китиэмона, глубина содержания образа выявляется через сопоставление живой и неживой натуры, подвижных и застывших форм. Жизненная одухотворенность лица Бунгоро противопоставляется статичной, застывшей, эмоционально однозначной маске куклы. Подобное сочетание контрастных и разноплановых по своей сущности явлений приводит к более яркой и насыщенной характеристике образа. Герои портретов Сэкино - писатели, актеры, узкий круг духовно близких ему людей. Художник стремился запечатлеть не только внешний облик, показать среду, интересы, но и раскрыть их богатый внутренний мир. В его портретах за внешней созерцательностью нельзя не видеть острый взгляд художника, особый талант постижения глубины духовного мира человека, понимание типических черт характера и одновременно редких индивидуальных качеств.

Из этого круга работ особенно интересен "Портрет художника Онти Косиро". Поставив перед собой задачу показать художника в процессе творчества, в состоянии приподнятого вдохновения, Сэкино изобразил Онти рассматривающим лист только что сделанной им гравюры. При этом лицевая сторона гравюры повернута к зрителю так, что само ее изображение естественно входит в композицию, и образ художника своей композиционной и логической связью оказывается неотделимым от нее. Основное внимание Сэкино направлено на раскрытие эмоциональной характеристики портретируемого. Серьезный, сосредоточенный взгляд, резко очерченные линии морщин на лбу и вокруг рта создают определенный психологический образ, передают состояние. Перед нами портрет пытливого, мыслящего, охваченного творческим порывом человека. Характеристику образа дополняют напряженная поза и тонкие, взволнованно-выразительные руки, раскрывающие сложную духовную жизнь художника.

Композиция гравюры строится так, что детально проработанное, выразительное лицо Онти с характерной светотеневой моделировкой, мягкими тональными переходами резко контрастирует с яркими цветовыми пятнами абстрактной гравюры, которую держит художник в руке. Стремление показать индивидуальную особенность, духовное богатство личности определило круг художественных приемов мастера, совокупность которых создала единое по своей сути, глубине и образности произведение.

Рис. 175. Моя семья

Портреты деятелей искусства и культуры, составляющие важный самостоятельный цикл в творчестве Сэкино, явились примечательным явлением в послевоенной графике Японии.

Рис. 176. Портрет сына художника

Немалое место у Сэкино занимает также детский портрет. Особенно часто он обращается к изображению собственных детей. Портреты эти появились как результат штудий с натуры, в чем Сэкино, как художник европейского склада, всегда очень нуждался. Так родилась серия портретов сына и дочери, запечатленных в различном возрасте.

Детский портрет - всегда трудная и в то же время благодатная тема для художника. Передать все своеобразие мира ребенка, его душевную чистоту, наивность и простодушие - не всегда и не каждому удается. Сэкино создал ряд оригинальных детских портретов - "Память о козленке" (1953), "Мальчик и петух" (1954), "Девочка и кошка" (1955), "Смерть птички" (1956), "Мальчик в черном" (1956) и многие другие, - отличающихся камерностью, мягким лиризмом, тонким проникновением в душевный мир.

Все детские портреты различны по манере и способу раскрытия характеров. Одни из них - "Красная птичка" (1955), "Девочка и котенок" (1956), "Красные опавшие листья" (1956) - содержат в значительной степени элемент психологизма, стремление постигнуть глубину характера ребенка, другие - "Мальчик с собачкой" (1956), "Мальчик в черном" (1956), "Мальчик с кошкой" (1957) - более отвлеченны, и в них чувствуется тяготение к обобщенно-условным формам со сложным декоративным решением.

"Портрет сына художника", который был создан в 1952 году, можно назвать этапным произведением художника в переходе к более свободным, обобщенно-условным и декоративным формам. Он строится на четком выделении переднего плана, где изображен мальчик, и ярко выраженного декоративного фона с богато разработанной фактурой. Моделировка фигуры ребенка необычайно пластична и выразительна. Распределение света и тени на лице в виде заливок более светлых и темных тонов коричневого цвета выглядит естественно и логически оправданно, и вместе с тем включает в себя в значительной степени элемент декоративного замысла. Но главное - выражением лица, положением рук, наклоном головы, всей позой художнику удалось передать черты детского характера, его непосредственность, безмятежное спокойствие. Этот портрет необычайно эмоционален, в нем в значительной степени присутствует элемент созерцательности, открытой детской радости.

Декоративность в детских портретах Сэкино скорее подается как аккомпанемент, как среда, красочная и необычная, в которой раскрывается безоблачный мир ребенка. Роль, близкую к передаче красочного окружения, играет в портретах и изображение животных. Животные рядом с детьми воспринимаются как необходимое дополнение к образу, их поведение близко и понятно ребенку. Художник уловил в детях страсть к животным. Он рисует детей с кошками, собаками, козлятами, петухами, что в значительной степени усиливает интимно-лирический настрой его произведений, способствует их более глубокому и поэтическому раскрытию.

Рис. 177. Память о козленке

Детские образы постоянно влекут художника. Немало детских портретов было им создано в 1958 году во время поездки в США. Такие гравюры, как "Девочка из Гарлема" (1958), "Скульптура и бой" (1959), "Чернокожая красавица" (1959), были навеяны встречами с негритянскими детьми. Надо отметить, что эмоциональное содержание этих произведений совсем иное, чем в портретах его собственных детей. Негритянские дети более напряжены, скованы, в них в меньшей степени ощущается то гармоничное духовное начало, та детская непосредственность, которыми проникнуты портреты детей художника.

Рис. 178. Портрет дочери

Сэкино так же, как и Сайто, уделяет много внимания поискам выразительности колорита и фактуры, передаче объемов в пространстве, сочетанию разнообразных форм. Эти поиски заметны и в его детских портретах ("Красная птичка", 1955; "Красные опавшие листья", 1956; "Память о козленке", 1958), где художник занимается явным экспериментированием, выяснением самостоятельной значимости формы и цвета, декоративной выразительности условных композиций. В свои гравюрные листы он включает разнообразные геометрические фигуры, делает сложный фактурный фон, широко использует рисунок волокон дерева в качестве самостоятельного изобразительного элемента. При этом нельзя сказать, что художник в детских портретах шел последовательно от психологически-углубленных к более обобщенным и декоративно-насыщенным образам. Он занимался и тем и другим одновременно - и это составляет одну из существенных особенностей его творчества.

Рис. 179. Из серии '53 вида Токайдо'

Портрет не единственный жанр, в котором проявил себя Сэкино. Художником создано большое количество разнообразных, интересных по мысли и образному решению пейзажей. Пейзажи Сэкино всегда необычайно содержательны, насыщены многообразными впечатлениями. Одни из них ближе к манере традиционных мастеров по сюжету и осмыслению образов, другие создавались с ясно выраженной декоративной направленностью, третьи - плод глубоких раздумий художника, достигающие подчас большой философской значимости. Даже в пределах одной серии пейзажей - "53 вида Токайдо" (1954 - 1960), названной так по аналогии с серией Хиросигэ¹, художник создал совершенно разные по характеру, изобразительным приемам и образному решению пейзажные листы, хотя в самом названии серии можно предположить заявку на создание работы, единой по замыслу. Эта серия Сэкино, как и у Хиросигэ, посвящена пейзажу различных станций дороги Токайдо, соединяющей Токио и Киото. В каждой из них Сэкино старался подчеркнуть то, что является наиболее характерным и типичным. В этом он смыкается с традиционными мастерами прошлого, которые создавали свои серии пейзажей в качестве путеводителей по достопримечательным местам.

¹ (Анд о Хиросигэ (1797 - 1858) - один из выдающихся художников укиё-э; его известная серия красочных гравюр "53 вида Токайдо" (1834) посвящена пейзажу различных станций дороги Токайдо, соединявшей Эдо (ныне Токио) со старой столицей - Киото)

Рис. 180. Из серии '53 вида Токайдо'

В то же время пейзажи Сэкино насыщены совсем иным содержанием и выглядят рациональными и строгими по сравнению с интимно-лирическими гравюрами одноименной серии Хиросигэ.

Серийность всегда предполагает стилистическое единство, а серия "53 вида Токайдо" Сэкино производит впечатление крайне хаотической по стилю, словно художник нарочито стремится фиксировать увиденный им пейзаж каждый раз в разном ключе и новой манере. Причем это не поиск ради поиска, а подлинно творческое изменение манеры в зависимости от характера избранного объекта и от того эмоционального впечатления, которое у него вызывает каждая станция. Так, листы "Есивара", "Кохару", "Ниосака" выполнены в обобщенно-условной манере с элементами деформации и схематизма. Другие пейзажи - "Мия", "Какэгава" характеризуются чисто японской декоративностью, несколько напоминающей "коммерческую гравюру"¹.

¹ (Коммерческая гравюра - установившийся в Японии термин для обозначения гравюры, создаваемой как сувенирная продукция в виде отдельных листов или набора открыток с изображением пейзажа Киото, Нара (где она преимущественно создается) и других туристических центров)

В целом серию можно рассматривать как поисковую работу, где Сэкино преследовал цель использования разнообразных стилистических приемов в изображении природы.

Своеобразие художественного видения художника, глубина образного и философского мышления, острота его социальной направленности нашли себя, однако, не в воспроизведении родного и близкого национального пейзажа, а проявились в ряде работ, посвященных городам Европы и Америки. Сюда относится целый цикл гравюр: "Крыши Флоренции" (1958), "Ночь на Монмартре" (1959), "Цветы и Нью-Йорк" (1960), "Нью-Йорк и кладбище" (1960), "Манхэттен" (1966) и другие, в которых глубоко и тонко подмечены художником противоречия и контрасты капиталистических городов. Художественный образ природы и города в этих листах-обобщениях более емкий и глубокий, чем прямое изображение какого-либо конкретного места, и включает в себя целый комплекс мыслей и рассуждений художника на тему о месте человека в современном городе и отношении города к человеку.

Рис. 181. Крыши Флоренции

Глаз художника, не привыкший к западной архитектуре, четко выделяет и запечатлевает наиболее яркие черты города. В Нью-Йорке - устремленные в небо небоскребы, во Флоренции - яркие красные крыши, в Париже - ажурная стрела Эйфелевой башни. Но каждый город он видит в его архитектурном единстве, выделяя его силуэт, подчеркивая основные, конструирующие его единицы. Из этого цикла гравюр выделяются листы: "Цветы и Нью-Йорк" и "Нью-Йорк и кладбище". В первой гравюре художник изобразил цветы подсолнечника на фоне громады серых и однообразных небоскребов. Образ города строится на противопоставлении живой цветущей природы и тяжелой безжизненной массы камня. Сопоставляя яркий, насыщенно-желтый цвет подсолнечников и пепельно-серый - небоскребов, соотнося первый план, где растут цветы, и дальний с бесконечными городскими строениями, прослеживая чередование ритмов легких и свободно раскинувшихся цветов и сухих, строго геометрических зданий, зритель постепенно проникается основной идеей произведения. Максимальная образность и концентрированное выражение этой идеи приводят к большому символическому звучанию листа в целом. Цветы подсолнечника со сломанными стеблями как бы олицетворяют человеческую жизнь, подавленную огромной каменной громадой города, и природу, которую душит урбанизация. "Цветы и Нью-Йорк" - не просто пейзаж, вид какого-либо определенного, конкретного места, а философски осмысленный образ современного города, увиденный и понятый художником чрезвычайно глубоко и многогранно и поэтому неизбежно вызывающий дополнительные ассоциации.

Рис. 182. Скульптура и бой

Не менее интересна в этом плане гравюра "Нью-Йорк и кладбище". Она также строится на глубоких смысловых противопоставлениях. Первый план занимает кладбище с чередующимися светлыми и темными крестами, за которым, отделенный лишь узкой полосой огромных небоскребов, начинается город. В основу композиции положена четкая ритмизация однообразных по форме прямоугольных памятников и крестов кладбища и напряженных по очертанию острых силуэтов высотных домов города. На этом противопоставлении строится вся идейно-смысловая и образная концепция автора. Гравюра неизбежно наводит зрителя на размышление о жизни и смерти, о противопоставлении и единстве этих двух начал. Однообразные по очертанию небоскребы и каменные плиты кладбища воспринимаются как нечто единое в широком понятии "жизнь" и "смерть". Идейная значимость и высокая степень обобщения образов у Сэкино неизбежно приводят к их символическому восприятию. Целостность и многогранность идут от глубины осмысливания всех составляющих его элементов: композиции, цвета, образно-пластического решения. Мягкий колорит гравюры, отличающийся нежной гармонией тональных переходов (от серо-зеленого в желто-коричневый и черный), необычайно эмоционален и своим тонким артистизмом глубоко воздействует на зрителя. Умелое построение композиции, основанной на разграничении планов (первого и дальнего), еще больше подчеркивает слитность и одновременно двойственность впечатления, которое производит этот великолепно выполненный графический лист.

Рис. 183. Доктор из Гарлема

Однако не все пейзажи Сэкино носят такой отвлеченно-философский смысл и доходят в своем образном решении до предельно ясной формы обобщения. В некоторых из них образ менее значителен, и они представляют интерес лишь с точки зрения оригинального решения ритмически организованных колористических построений. Например, в гравюре "Крыши Флоренции" (1958) образ строится на основе звучных цветовых сочетаний и использовании различных оттенков красного цвета. Другие пейзажи - "Ночь на Монмартре" (1959), "Париж ночью" (1959) - интересны насыщенностью колорита и передачей люминесцентных эффектов освещения ночного города.

Рис. 184. Нью-Йорк и кладбище

В своих гравюрах Сэкино активно пользуется как европейскими, так и японскими изобразительными приемами, но в сфере декоративной выразительности, гармонии колористических сочетаний, характерного плоскостного видения он остается чисто национальным художником.

Рис. 185. Цветы и Нью-Йорк

Сэкино художник большого диапазона и разнообразных творческих интересов. И поэтому было бы слишком односторонне рассматривать его творчество только в двух жанрах - портрете и пейзаже. В его творчестве большое место занимают работы, связанные с многочисленными поисками новых средств художественной выразительности. В цикле гравюр "Композиция с деревом" (1957), "Снег" (1961), "Цветы лаворис" (1961), "Урожай" (1961), "Листья хурмы" (1961) чувствуется стремление Сэкино к обострению собственно цветовой многозначности образа; художник предпринимает поиски обобщенно-метафорического звучания, подчиняя этому ритм, колорит, фактуру и даже включая в композицию естественные формы (листья и ветви деревьев). Именно в этот цикл гравюр художник внес много нового с точки зрения расширения возможностей ксилографии и показал себя мастером композиций, сочетающих разнообразные и разнохарактерные элементы.

Рис. 186. Цветы лаворис

Техника Сэкино беспрерывно меняется, поэтому говорить можно скорее о каких-то общих приемах, которыми он чаще всего пользуется. Он всегда делает тщательно разработанный законченный рисунок, который переводит на доску. Обычно он работает с фанерой, облицованной деревом "сина", отличающегося плотными волокнами, а также "раван", с более глубокой древесиной. Режет доску преимущественно одним прямым штихелем и только теневые участки лица в портретах - штихелем остро изогнутым, которым слегка снимает тонкий поверхностный слой. Для многокрасочных портретов он делает до пяти-шести досок. Нередко художник прибегает к выскабливанию мягких частей волокон дерева упругой металлической щеткой. Обработанная таким образом доска дает при печати ровные параллельные линии. Накладывая обработанные таким образом две доски, одна на другую, он достигает эффекта "москитной сетки", прием, которым широко пользовались мастера укиё-э, в частности Утамаро. Первоначальный тираж гравюр Сэкино 25 - 30 экземпляров, затем по мере надобности он его увеличивает.

Сэкино работает не только в технике ксилографии, но также делает офорты, которые также регулярно выставляет. Он любит сочетать различные виды техники и много экспериментирует в этой области, считая, что это обогащает художника, расширяет его кругозор.

Наряду со станковыми листами Сэкино работает над книжной иллюстрацией, делает экслибрисы. Много и плодотворно работает художник в области дизайна. В 1964 году им создано большое мозаичное панно из мрамора, которое украшает отель "Нью-Отани" в Токио.

Сэкино принадлежит к числу немногих японских художников, которых материально обеспечивает продажа его произведений. (Он владеет магазином-мастерской, где создаются репродукции с гравюр укиё-э и продаются собственные работы художника.)

Спортивного склада, живой и энергичный, необычайно эмоциональный, всегда подтянутый и элегантно одетый, Сэкино производит впечатление делового человека европейского склада. Во всем его облике, в манерах заметно влияние европейской культуры. Он любит рассказывать о себе, о своем творчестве, охотно делится "секретами" своего мастерства. Отрицая самостоятельную ценность абстрактного искусства, признает, однако, его значение в сфере дизайна и декоративно-прикладного искусства. В его мастерской много книг по европейскому искусству, он любит Дюрера, Рембрандта, Тулуз-Лотрека; из японских художников он выше всех ценит Сяраку и Хиросигэ, а из современных - Онти, о котором отзывается с необычайным теплом и уважением.

Сэкино часто выезжает в Европу. В 1963 году он жил в США в течение года за счет фонда Рокфеллера, вел курс по технике гравюры в Вашингтонском университете.

Работы Сэкино отмечены рядом Международных премий на выставках графики (1953 год - в Лугано, 1954 - в Каире, 1958 - в Югославии). Его гравюры приобретены музеями США, Англии, Франции, Югославии.