22.10.2018

У каждого свои каприччио

В столичном фонде IN ARTIBUS — рафинированная выставка итальянской графики «От bozzetto до capriccio».

Джованни Баттиста Пиранези. Разводной мост. Лист из сюиты «Темницы». 1750-е

Рисунки XVI–XVIII веков из собрания Инны Баженовой впервые показывают в России. Ранее они никогда не «встречались» в одном экспозиционном пространстве: более того — хранились в разных городах. Как рассказала куратор Анна Корндорф, главная цель проекта — представить один из разделов коллекции, это шаг в создании большого каталога всего собрания. А пока публика увидела 27 графических вещей, созданных в основном прославленными мастерами — отцом и сыном Тьеполо, Веронезе, Франческо Гварди, Гвидо Рени, братьями Карраччи, а также Сальватором Розой. Инна Баженова пояснила:

— Мысль о выставке возникла после проекта Пушкинского музея, посвященного венецианской живописи XVIII столетия. Центральным экспонатом там была картина Джамбаттисты Тьеполо «Время, открывающее Истину» из палаццо Кьерикати. У меня на столе как раз лежал рисунок: эскиз если не к этому, то к аналогичному плафону. Подобные живописные творения знамениты на весь мир. Однако графические вещи также представляют ценность как самостоятельные произведения искусства.

Публика привыкла, что картины итальянцев — сочные, масштабные, полнокровные — требуют огромных залов и почтительного внимания. Рисунки совсем иные, для них характерна камерная интонация. В целом «почеркушки» на протяжении веков считались лишь вспомогательным материалом. Однако современному зрителю они приоткрывают внутреннюю кухню, показывают, как художники искали нужные образы, забраковывали вариант за вариантом. К тому же у гениев даже эскизы несут отпечаток совершенства. Очевидный пример — недавняя выставка Рафаэля в венской галерее Альбертина: большинство экспонатов представляли собой простые «скетчи», и все же оторваться было невозможно.

Пармиджанино (Джироламо Франческо Мария Маццола). Палач и коленопреклоненная фигура; на обороте: фрагмент рисунка с копией работы Рафаэля

Столичная экспозиция пытается проследить, для какого произведения мастер выполнил тот или иной эскиз. Иногда историю вещи можно восстановить достаточно точно. Так, «Набросок рук и головы мальчика» Веронезе (после 1551) вероятно предварял живописные композиции «Уважение» или «Счастливый союз». На этом настаивает Уильям Ририк, специалист по венецианскому искусству XV–XVII веков. Отдельного внимания заслуживает мягко растушеванный рисунок Лодовико Карраччи (одного из основателей знаменитой Академии в Болонье). Профиль бородатого мужчины, подпирающего голову рукой (конец 1580-х — начало 1590-х), скорее всего, был создан в рамках новой эстетической программы Карраччи, предполагавшей опору на натуру. Еще больше сведений имеется о зарисовке Луки Камбьязо «Сидящий римский воин» (около 1565). Фигурка, выведенная пером,— набросок для масштабной фрески «Похищение сабинянок» (около 1565), которая украшает центральный зал виллы Империале-Каттанео в Генуе. Для наглядности большая репродукция живописной работы помещена на стене галереи. Впрочем, иногда восстановить историю творения невозможно. Пример — рисунок неизвестного автора «Путти, играющие со львом» (вторая половина XVII века): можно лишь предположить, что это рабочий материал для масштабного произведения.

Джамбаттиста Тьеполо. Эскиз к полотну «Время, открывающее Истину». Около 1745

Не менее интересно проследить провенанс вещей. Так, эскиз Тьеполо с изображением двух коленопреклоненных фигур ранее принадлежал князю Николаю Орлову, который в 1850-е провел около полутора лет в Италии, а затем служил посланником при Австрийском, Британском и Французском дворах. Другой пример — рисунок Аннибале Карраччи, двоюродного брата Лодовико: сельский пейзаж три столетия находился в коллекции герцогов Девонширских и хранился в их поместье в Чатсворте.

Выставка представляет не только наброски — те самые bozzetto, но и причудливые фантазии «каприччио», созданные знаменитым Пиранези. Их дополняют меланхоличные творения Франческо Гварди, посвященные популярной в XVIII веке теме руин. Движение от богов и людей к архитектурным пейзажам, где персонаж превращается в стаффаж или исчезает вовсе, может показаться случайностью, прихотью составителей экспозиции. А может напомнить об одиночестве, давившем на человека Нового времени, начавшего догадываться о хайдеггеровской заброшенности личного бытия.

Ксения Воротынцева

Источники:

1. portal-kultura.ru