Графика и живопись

В первые десятилетия XVII века французское искусство переживало переходный период. На смену ушедшим в прошлое традициям Возрождения еще не пришло искусство того поколения мастеров, которое знаменовало бы собой наступление новой эпохи. Ренессансные идеалы утратили свою силу, а новые еще не утвердили себя. Сама действительность, изобиловавшая социальными контрастами и жестокими военными потрясениями, казалась неустойчивой, изменчивой и непрочной. Особый дух этого времени нашел на редкость выразительное воплощение в творчестве гравера и рисовальщика Жака Калло (ок. 1592 - 1635), первого выдающегося французского мастера XVII столетия. Существовала несомненная закономерность в том, что самое интересное в данный период было создано именно в графическом искусстве, более подвижном и гибком, более склонном к непосредственной передаче видимого, а не в живописи, тяготеющей к обобщению, законченности и стабильности образных впечатлений.

Калло родился в Нанси, столице Лотарингии, независимого герцогства на северо-востоке Франции, завоеванного в 1630-х годах войсками Людовика XIII. Юношей он уехал в Италию, где в Риме обучался искусству гравюры, а затем жил во Флоренции, вплоть до своего возвращения на родину в 1621 году. Калло пришлось работать при дворе герцогов Тосканы и Лотарингии, исполнять заказы французского короля. Однако блеск придворной жизни не заслонил от него - тонкого и острого наблюдателя - многообразия окружающей действительности.

Калло работал в технике офорта, которую он усовершенствовал. Обычно мастер использовал при гравировании повторное травление, что позволяло ему добиваться особой четкости линий и твердости рисунка. Он создал более тысячипятисот гравюр, чрезвычайно разнообразных по своим темам.

В некоторых его произведениях преобладает стремление к причудливым образам, к преувеличенной гротескной выразительности. Эти черты особенно заметны в сериях гравюр 1620-х годов - "Балли" ("Танцы") и "Гобби" ("Горбуны"), созданных под впечатлением итальянской комедии масок.

В других сериях он запечатлевает целую галерею типов, которых мог непосредственно видеть на улицах: горожан, крестьян, солдат (серия "Каприччи", 1617), цыган (серия "Цыгане", 1621), бродяг и нищих (серия "Нищие", 1622). Эти маленькие фигурки, выполненные с исключительной остротой и зоркостью в изображении метко найденных, словно отточенных поз и жестов, обладают необычайной подвижностью и впечатляющей характерностью. С виртуозным артистизмом переданы элегантная непринужденность кавалера (серия "Каприччи"), четкий ритм танца в фигурах итальянских актеров и их ужимки (серия "Балли"), тяжеловесная чопорность провинциальной аристократии (серия "Лотарингское дворянство", 1626), старческие фигуры в лохмотьях (серия "Нищие"). Изощренной графической манере Калло свойственны нежность и четкость, сочетание тончайших, еле видимых, и утолщенных, набухающих линий, посредством чего достигается пластичность образов и эффектная контрастность освещения.

Жак Калло. Слепец с собакой. Офорт из серии 'Нищие'. 1622

Жак Калло. Офорт из серии 'Каприччи'. 1617

Жак Калло. Офорт из серии 'Цыгане'. 1621

Значительное место в его творчестве занимают многофигурные композиции. Это изображения придворных празднеств, охот, народных гуляний, ярмарок ("Ярмарка в Импрунете", 1620), военных триумфов, битв (панорама "Сдача Бреды", 1628), городских ландшафтов ("Виды Парижа", 1629), сцен на религиозные сюжеты ("Мученичество св. Себастьяна", 1632 - 1633, серии "Страстей", 1618 - 1624), наконец, две серии "Бедствий войны" (1632 - 1633), запечатлевшие завоевание Лотарингии королевскими войсками.

Хотя творчество Калло не было свободно от некоторых приемов маньеризма, не это воздействие определило характер его оригинального и удивительного мира образов. Все здесь словно следует беглым изменчивым впечатлениям полной движения жизни, к которой мастер испытывал жадный интерес. Он стремился создать широкую картину действительности. Гравюры Калло имеют панорамный характер, художник смотрит на происходящее как бы с высоты и издалека, что позволяет ему добиться широчайшего пространственного охвата, включить в изображение огромные массы людей, многочисленные разнохарактерные эпизоды. Но Калло не всегда сливает эти впечатления в единый законченный образ - его гравюры при всей уравновешенности их композиции нередко производят впечатление дробности и калейдоскопичности.

Творчество Калло в своем развитии все полнее насыщалось импульсами, почерпнутыми из окружающей жизни. О тщательном изучении натуры свидетельствуют прелестные подготовительные рисунки мастера, исполненные итальянским карандашом и сангиной. Вместе с тем конкретное чувство реальности сливалось в его искусстве с прихотливой, богатой и подвижной фантазией. Его произведения часто проникнуты своеобразным игровым началом, обнаруживают воздействие народных карнавально-зрелищных форм, в которых господствуют мотивы маски, перевоплощения, относительности всего существующего, несовпадения действительности и образа.

Однако произведения Калло подобного рода лишены свойственной Ренессансу полнозвучности бытия, стихийной силы и простодушного вольного веселья. В "игре" его персонажей, чаще всего утонченно-элегантных, чувствуется что-то беспокойное, преходящее, холодноватое.

Но самое существенное, что мир Калло - это особый мир, одновременно реальный и условный, где далекое обладает той же степенью четкости, что и представленное на переднем плане, где нарушены масштабы фигур и сжатость основных композиционных группировок контрастирует с широтой фантастического пространства. Несмотря на то, что представленные на гравюрах фигуры (а тем более детали) очень малы по размерам, они выполнены не только с замечательной точностью рисунка, но и обладают в полной мере жизненностью и характерностью. Однако индивидуальные особенности действующих лиц, отдельные детали нередко становятся неуловимыми в общей массе многочисленных участников, главное теряется среди второстепенного. Недаром обычно говорят, что Калло смотрит на свои сцены словно в перевернутый бинокль: его восприятие подчеркивает отдаленность мастера от изображаемого события. Эта специфическая особенность творчества Калло - вовсе не формальный прием, она закономерно связана с мировосприятием художника. Человек у Калло, по существу, бессилен перед внешними силами. Не случайно темы некоторых его композиций приобретают трагическую окраску. Так в известной гравюре "Мученичество св. Себастьяна" трагическое начало заключено не только в сюжетном решении - представлены многочисленные стрелки, спокойно и расчетливо, как по мишени на стрельбище, выпускающие стрелы в привязанного к столбу Себастьяна, - но и в том чувстве одиночества и беззащитности, которое выражено в осыпаемой тучей стрел крошечной, трудно различимой фигурке святого, словно затерявшейся в огромном безграничном пространстве.

Жак Калло. Мученичество св. Себастьяна. Офорт. 1632 - 1633

Воспринимая многое по-своему, Калло вместе с тем обстоятельно повествует об увиденном. Его талант беспристрастного рассказчика особенно ярко проявился в сериях "Бедствия войны", которые занимают в его творчестве особое место. Здесь перед лицом страданий, обрушившихся на родную художнику Лотарингию, многое, что составляло сложную и противоречивую основу его искусства, отошло на второй план. Калло подробно, непредвзято повествует о страшных событиях - казнях и грабежах, битвах, пожарах, изображает калек и нищих на дорогах, раненых в госпиталях. В этих сценах нет никакой идеализации, сентиментальной жалости или гневного осуждения. Калло как будто бы не выражает своего личного отношения к происходящему, он кажется бесстрастным наблюдателем. Однако в правдивом ощущении не только нагромождения бедствий, которые несет с собой война, но и духа этого жестокого времени заключен прогрессивный смысл его творчества.

Жак Калло. Раненые и калеки. Офорт из серии 'Бедствия войны'. 1633

В некоторых листах он достиг большой силы обобщения. Лучший и самый известный из них изображает казнь мародеров. С виртуозным мастерством Калло строит симметричную композицию. В центре ее, подобное древнему орнаментальному мотиву, символизирующему жизнь, высится массивное дерево, нижние ветви которого густо увешаны трупами. Это "дерево смерти" осеняет голую землю, на которой размеренным ходом идет процедура казни: священники напутствуют осужденных, одного из них палач уже втащил на верх лестницы, других подводят, груда одежд казненных брошена на землю. Тут же под ногами повешенных солдаты играют в кости, по сторонам, в глубине, стоят войска с развернутыми знаменами и лесом стройных копий. Рассказ Калло отличается строгой достоверностью исторической хроники. Вместе с тем он создает образ сильный, запоминающийся, подчеркнуто неестественный и необычный, но вполне закономерный и своего рода обыденный в жестоких условиях войны.

Жак Калло. Дерево повешенных. Офорт из серии 'Бедствия войны'. 1633

Искусство Калло несет яркий отпечаток его личности и породившего его времени. Ему не смогли достойно подражать его ученики и последователи. Тому свидетельством прозаическое, бескрылое творчество Абрахама Босса (1605 - 1678), гравюры которого изображают незатейливые сценки, где основное внимание уделено бытовому окружению людей и их костюмам.

Абрахам Босс. Галерея дворца. Гравюра. Париж. Национальная библиотека

Со второй трети XVII столетия на первое место выступает французская живопись. Поиски идеала, героя, стремление к обобщающей силе и глубине образов становятся насущными проблемами времени.

На раннем этапе французского абсолютизма в придворном искусстве преобладающее значение имело направление барочного характера. Первоначально, однако, поскольку во Франции не было значительных мастеров, королевский двор обращался с заказами к иностранным художникам. Так, например, в 1622 году для создания монументальных композиций, украсивших недавно построенный Люксембургский дворец, был приглашен великий фламандский живописец Рубенс.

Но придворное искусство нуждалось в таком французском мастере, который был бы способен дать ему единое направление и сформировать школу. Носителем этой миссии стал Симон Вуэ (1590 - 1649). Уроженец Парижа, Вуэ много путешествовал и долгое время жил и работал в Италии. Эклектик по своей натуре, он воспринял многое у различных итальянских художников: в ранних произведениях - у караваджистов, а затем - у представителей болонского академизма и барокко.

В Италии Вуэ сумел завоевать признание и возглавил Академию св. Луки в Риме. Высокое положение и известность мастера привлекли к нему внимание французского двора. В 1627 году он был вызван Людовиком XIII во Францию и получил почетное звание "первого живописца короля". Этой датой обычно отмечают начало сложения французской живописи XVII столетия. Но Вуэ "задал тон" лишь официальному придворному направлению, которое к тому же не обнаружило художественной самостоятельности. Вместе со своими последователями он перенес во французскую монументальную декоративную живопись приемы итальянского и фламандского барокко. В творчестве Вуэ они приобрели оттенок вялости и холодной безличности. Его произведения, поверхностные, бьющие на внешний эффект, лишены при этом эмоциональности и виртуозного живописного блеска.

Симон Вуэ. Аллегория богатства. Ок. 1640. Париж. Лувр

Росписи и большинство монументальных серий картин, созданных Вуэ, не сохранились. О характере его искусства позволяют судить помпезные, выдержанные в ярком, порой пестром колорите композиции религиозного, мифологического и аллегорического содержания ("Св. Карл Борромей"; "Мучение св. Евстафия", "Принесение во храм", Париж, Лувр; "Геракл среди богов Олимпа", Ленинград, Эрмитаж). Группировавшиеся вокруг Вуэ ученики выдвинулись впоследствии как известные представители французского академизма.

Симон Вуэ. Св. Карл Борромей. Брюссель. Музей изящных искусств

Придворному, служившему прославлению абсолютизма искусству с самого начала его возникновения противостояло новое реалистическое художественное течение, сформировавшееся во французской живописи в 1630 - 1640-х годах. Лучшие достижения мастеров этого течения, так называемых "живописцев реального мира", относятся к бытовой картине и портрету. Однако библейские и мифологические сюжеты также воплощались ими в образах, вдохновленных повседневной реальностью.

Многие из примыкавших к этому течению мастеров испытали воздействие Караваджо. Трудно найти другого художника, искусство которого получило бы столь широкий, далеко выходящий за пределы Италии отклик в европейской живописи первой половины XVII века. Творчество Караваджо привлекало к себе молодых художников - представителей различных национальных школ, которые заимствовали его тематику и изобразительные приемы, и в первую очередь эффекты светотени. Бунтарское искусство Караваджо представляло собой ранний этап в развитии европейской реалистической живописи XVII столетия. Не случайно большинство крупнейших мастеров того времени обращалось к традициям караваджизма, которые послужили для них первым шагом в решении новых, выдвинутых эпохой задач развития реализма. И если для одних французских мастеров искусство Караваджо стало лишь образцом для подражания, другие сумели более творчески и свободно использовать ценные стороны караваджистского метода.

К числу первых из них принадлежал Валантен (собственно, Жан де Булонь; 1594 - 1632). В 1614 году Валантен приехал в Рим, где и протекала его деятельность. Подобно другим караваджистам, он писал картины на религиозные сюжеты, трактуя их в жанровом духе (например, "Отречение апостола Петра", Москва, Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина), но наиболее известны его крупнофигурные жанровые композиции. Среди последователей Караваджо Валантен был одним из талантливых, что особенно заметно в этих произведениях, содержащих традиционные для караваджизма мотивы.

Жанровые композиции караваджистов обычно изображали концерты, игры в карты или кости, людей из низов общества. Стремясь создать ощущение неприкрашенности, художники нередко подчеркивали грубоватый, вульгарный характер персонажей, их нарочитую развязность. Утверждая право своих героев на существование, многие из поверхностных последователей Караваджо возвеличивали их путем внешних приемов: выбором крупного формата картин, неоправданной монументализацией форм, резкой светотеневой моделировкой, создавшей повышенную осязаемость фигур. Возникало неизбежное противоречие между средствами художественного выражения образа и бедностью, незначительностью его духовного содержания.

В сравнении с произведениями подобного рода выгодно выделяется одна из лучших картин Валантена - "Игроки в карты" (Дрезден, Картинная галерея), долгое время считавшаяся работой самого Караваджо. Мастер не стремится к внешней бравурности, а раскрывает драматизм ситуации. Выразительно показаны здесь наивность неопытного юноши, хладнокровие и самоуверенность играющего с ним шулера и особенно зловещий облик его закутанного в плащ сообщника, подающего знаки из-за спины юноши. Контрасты светотени используются в данном случае не только для пластической моделировки, но и создают определенное настроение, усиливают драматическую напряженность сцены.

Валантен. Игроки в карты. Дрезден. Картинная галерея

Сильное влияние караваджизма испытал и такой выдающийся мастер, как Жорж де Латур (1593 - 1652), но его творчество далеко вышло за пределы простого следования этой традиции. В искусстве Латура нашли выражение самобытные черты складывающейся национальной французской живописи XVII века.

Латур родился в Лотарингии, в местечке Виксюр-Селль вблизи Нанси, затем переехал в город Люневиль, где и провел всю свою жизнь. Существует предположение, что в молодости он посетил Италию, возможно, ездил в Париж. Художник исполнял заказы лотарингской знати и французского короля.

Но, знаменитый в свое время, Латур в дальнейшем был совершенно забыт. Облик его как глубоко оригинального французского мастера выявился лишь в недавнее время. Однако творческая эволюция люневильского живописца пока остается во многом неясной, отрывочны и немногие биографические сведения, сохранившиеся о нем.

Латур создал несколько полотен жанрового характера, но главным образом писал картины на религиозные сюжеты. То, что он провел жизнь в провинции, наложило свой отпечаток на его искусство. В наивности его образов, в оттенке религиозного воодушевления, который можно уловить в некоторых его произведениях, в подчеркнутой статичности образов и в своеобразной элементарности художественного языка еще сказываются в какой-то степени отголоски средневекового мировосприятия. Вместе с тем Латур - художник своего времени, глубоко чувствующий то новое, что нарождалось в современной ему художественной эпохе.

Латур любил писать картины больших размеров, где изображение нескольких крупных фигур обладает почти скульптурной объемностью. Пластичность их форм подчеркнута контрастами света и тени, поскольку почти все из известных нам произведений мастера передают ночное освещение. Свет у Латура приобретает особое значение. Рассеивая тьму, идущий широким потоком, он подчеркивает строгую простоту и лаконизм композиции; под действием света загораются, бросая теплые рефлексы на лица, глубокие, насыщенные сильным цветовым звучанием красные, коричневые, фиолетовые тона одежд. Свет у Латура становится главным средством эмоционального воздействия картины, создает впечатление торжественного величия, глубокой содержательности происходящего. Между тем в его полотнах нет активного действия, искусство мастера словно следует спокойному естественному течению жизни. Образы Латура взяты из самой реальности, он пишет с натуры, запечатлевает облик окружающих его людей, возможно, своих детей. Многие из его картин на религиозные сюжеты кажутся трактованными в жанровом духе. Однако Латур стремится в каждом простом мотиве увидеть нечто возвышенное, важное, значительное, в явлениях жизни передать ощущение своеобразного таинства, и в этом волнующая особенность его искусства.

Одно из самых лиричных произведений мастера - картина "Рождество" (Ренн, Музей). Ее художественный язык очень сдержан. С глубокой правдивостью изображены здесь молодая мать, с задумчивой нежностью баюкающая своего ребенка, и пожилая женщина, которая, бережно прикрывая рукой горящую свечу, всматривается в черты новорожденного. Свет выделяет с пластической осязательностью четкие, несколько упрощенные объемы фигур, женские лица крестьянского типа и трогательную фигурку спеленатого ребенка. Ровное и спокойное сияние света создает атмосферу торжественности ночной тишины, нарушаемой лишь мерным дыханием спящего младенца.

Жорж де Латур. Рождество. 1640-е гг. Ренн. Музей

Жорж де Латур. Рождество. Фрагмент

Близко к "Рождеству" и луврское "Поклонение пастухов". Строгий облик французских крестьян, красоту их простого чувства художник воплощает с подкупающей искренностью. К подлинным шедеврам Латура принадлежат картины "Св. Иосиф-плотник" (Париж, Лувр) и "Явление ангела св. Иосифу" (Нант, музей), где ощущение духовной чистоты и спокойной созерцательности поднимает образы над повседневностью.

Жорж де Латур. Поклонение пастухов. 1640-е гг. Париж. Лувр

Жорж де Латур. Св. Иосиф-плотник. 1640-е гг. Париж. Лувр

Жорж де Латур. Св. Иосиф-плотник. Фрагмент

В "Явлении ангела св. Иосифу" ангел - стройная девочка - касается задремавшего у свечи Иосифа жестом одновременно властным и нежным. Латур применяет здесь сложные градации светотени, от сумрачного полумрака, в которой погружена фигура спящего Иосифа, до бледно-золотистого света, который как бы изнутри озаряет лицо ангела. В общем теплом коричневатом тоне вспыхивают красные и золотистые пятна; на одежде ангела, лице Иосифа и страницах открытой книги мерцают розовые рефлексы, отбрасываемые горящей свечой.

Жорж де Латур. Явление ангела св. Иосифу. 1640-е гг. Нант. Музей изящных искусств

К высшим достижениям творчества Латура относится "Св. Себастьян, оплакиваемый св. Ириной". В безмолвии глубокой ночи, освещаемые лишь ярким пламенем свечи, над распростертым телом пронизанного стрелой Себастьяна поникли скорбные фигуры оплакивающих его женщин. Художник сумел здесь передать не только чувство, объединяющее всех участников действия, но и оттенки этого чувства в каждой из четырех плакальщиц - оцепенелую застылость, скорбное недоумение, горький плач, трагическое отчаяние. Но Латур очень сдержан в показе страдания - он нигде не допускает преувеличения, и тем сильнее воздействие его образов, в которых не столько лица, сколько движения, жесты, сами силуэты фигур обрели огромную эмоциональную выразительность. Как красноречив и содержателен, например, жест одной из женщин, разведшей руки в стороны, или - скрещенные сухие пальцы другой, лицо которой почти целиком закрыто темным капюшоном. Новые черты улавливаются в образе Себастьяна. В его прекрасной возвышенной наготе воплощено героическое начало, роднящее этот образ с созданиями мастеров классицизма.

Жорж де Латур. Св. Себастьян, оплакиваемый св. Ириной. 1640 1650-е гг. Берлин

Жорж де Латур. Св. Себастьян, оплакиваемый св. Ириной. Фрагмент

Латур отказался от бытовой окраски образов, от несколько наивного упрощения, присущего его другим произведениям. Камерный охват явлений, настроение сосредоточенной интимности сменились в этой картине большей монументальностью, чувством трагического величия. Даже излюбленный у Латура мотив горящей свечи воспринимается по-иному, более патетично - ее огромное, уносящееся кверху пламя напоминает пламя факела. В композиционном решении, несмотря на большие трудности в распределении пяти фигур, помещенных крупным планом на ограниченном пространстве, художник не только вполне сохраняет свободу и естественность их движений, но добивается также большой цельности: как взгляды плакальщиц, так и основные композиционные линии направлены к одному пункту - к телу Себастьяна.

Подобно Латуру на долгие годы были забыты и братья Ленен. Только с середины XIX столетия началось изучение и коллекционирование их произведений. Серьезные научные исследования выявили творческое лицо каждого из братьев, а искусство Луи Ленена - одного из крупнейших представителей крестьянского жанра XVII века - заняло в истории французской живописи почетное место.

Братья Ленен -Антуан (1588 - 1648), Луи (1593 - 1648) и Матье (1607 - 1677) - были уроженцами города Лана в Пикардии. Они происходили из зажиточной мелкобуржуазной семьи. Юность, проведенная в провинции, дала им первые и яркие впечатления сельской жизни. Переехав затем в Париж и завоевав признание, Ленены остались чужды шуму и блеску столицы. Они имели общую мастерскую, во главе которой стоял старший из них - Антуан. В 1648 году Антуан и Луи были приняты в звании "жанровых живописцев" в только что созданную Королевскую Академию живописи и скульптуры.

Антуан Ленен был добросовестным, но не очень одаренным художником. В его творчестве, в котором преобладали портретные работы, еще много архаичного, неумелого: дробна и застыла композиция, характеристики не отличаются многообразием ("Семейный портрет" Париж, Лувр). Искусство Антуана положило начало творческим поискам его младших братьев, и прежде всего самого талантливого из них - Луи Ленена.

Выполняя в мастерской общие заказы, Луи пробовал свои силы в композициях на религиозные и мифологические сюжеты, писал портреты и жанровые картины. Возможно, вместе с Матье он совершил поездку в Италию.

В формировании искусства Луи Ленена заметную роль сыграла караваджистская традиция. Зависимость от этой традиции выступает особенно наглядно в "Тайной вечере" (Париж, Лувр) - одном из его ранних полотен. Во многом еще незрелое произведение вместе с тем свидетельствует о настойчивых творческих исканиях мастера. В какой-то мере здесь угадывается прообраз его будущих "крестьянских трапез". И в то же время нельзя не видеть на примере этой картины, как искусство молодого Ленена "впитывает в себя" новые веяния времени - эстетику классицизма. Стремясь преодолеть дробность перегруженной фигурами композиции, он строит ее в виде рельефа на плоскости, располагая головы действующих лиц на одном уровне. Подобное решение кажется нарочитым. И все же достигнуто впечатление целостности по-своему величественного произведения, уподобленного скульптурному фризу. Свойственный караваджизму драматизм образов сменяется гораздо более сдержанной передачей эмоций. Динамизм изображенной Лененом сцены создается движением света, резкими контрастами светотени, тогда как фигуры статичны, жесты их немногословны и строги. Впоследствии, когда Луи Ленен найдет свое истинное призвание в крестьянском жанре, эти поиски композиционной завершенности, ясности и монументальности образа составят основу его искусства.

Творческий расцвет Луи Ленена относится к началу 1640-х годов. Он проявляет себя вполне самостоятельным и оригинальным художником.

У Жоржа де Латура люди из народа изображались еще в произведениях на религиозные сюжеты. Луи Ленен непосредственно обратился к жизни французского крестьянства. Новаторский дух его искусства заключается в принципиально новой трактовке жизни народа. Именно в крестьянах видит Луи Ленен лучшие стороны человека. Художник относится к своим героям с чувством глубокого уважения: ощущением поэзии и строгой правдивости исполнены его сцены крестьянского быта, где действуют величаво-спокойные, полные достоинства, скромные, неторопливые люди.

Произведения мастера невелики по размерам. Выявленные четкой обобщенной линией контура почти статуарные фигуры располагаются обычно в определенных пространственных границах. Вместе с тем картины его создают ощущение глубины, особенно в тех случаях, когда фоном для фигур служат сельские пейзажи, просторные, открытые солнцу, напоенные воздухом.

Многие картины Луи Ленена, изображающие сцены в интерьере крестьянского дома, производят впечатление почти монохромной живописи. Такова известная луврская "Трапеза крестьян" (1642). Общий серо-коричневый тон, данный в очень изысканных переходах от более светлых, серебристых до коричневато-шоколадных оттенков и мягко оттененный несколькими красно-кирпичными цветовыми пятнами, господствует в картине. Этот благородный и очень сдержанный колорит вместе с тем вполне конкретен. Он передает реальный цвет грубых одежд, выгоревших от солнца и пропитанных пылью, сумрачность малоосвещенной и бедной комнаты и как бы сущность самой жизни ее обитателей, скромной, неяркой и однообразной.

Луи Ленен. Трапеза крестьян. 1640-е гг. Париж. Лувр

Луи Ленен. Трапеза крестьян. Фрагмент

В картине выделены три главные фигуры. В центре - хозяин дома, белокурый мужчина с прозрачным и усталым лицом, в выражении которого, особенно во взгляде, устремленном вдаль, есть что-то скорбное. Сидящие рядом двое в лохмотьях - это бродяги, с которыми крестьянская семья разделяет свою трапезу. Остальные персонажи - молчаливая крестьянка, мальчик со скрипкой, два мальчика, из которых один в глубине комнаты, прелестный и большеглазый, так грустно и неотступно смотрит на зрителя, составляют своего рода окружение для основных действующих лиц. Каждый поглощен своими мыслями, не связан общим действием, никто не смотрит друг на друга. Но в этом полотне особенно наглядно ощущается умение Ленена объединить своих сдержанных и нередко внешне бесстрастных героев общностью настроения и восприятия жизни. Не скромная трапеза здесь связывает людей, а какое-то общее состояние, где улавливается и затаенное раздумье, но, может быть, сильнее всего выражена поглощенность мелодией, которую мальчик наигрывает на скрипке.

В других полотнах, где мастер изображает сцены на открытом воздухе, преобладает светлый серебристый колорит. Одна из лучших картин - "Семейство молочницы" (Ленинград, Эрмитаж). Раннее, овеянное туманной дымкой утро; крестьянская семья отправляется на рынок. С теплым чувством изображает художник этих простых людей, их открытые лица - молочницу, состарившуюся от труда и лишений, усталого крестьянина, толстощекого рассудительного мальчугана и болезненную, хрупкую, не по годам серьезную девочку. Пластически законченные фигуры четко выступают на легком воздушном фоне. Полон холодного утреннего света и солнечных бликов пейзаж: широкая долина, далекий город на горизонте, подернутое дымкой синее бескрайнее небо. С большим мастерством передает художник материальность предметов, их фактурные особенности: тусклое сияние медного бидона, твердость каменистой почвы, грубость простой домотканой одежды крестьян, мохнатую шерсть ослика. Достигнуто гармоническое единство в сопоставлении голубовато-серых, серо-коричневых и серо-серебристых тонов. Ведущим остается серый, жемчужный тон, кажется, что картина излучает мягкий серебристый свет. Техника мазка очень разнообразна: гладкое, почти эмалевое письмо соединяется со свободной, прозрачной, трепетной живописью.

Луи Ленен. Семейство молочницы. 1640-е гг. Ленинград. Эрмитаж

Произведения Луи Ленена не так просты и однозначны, как могут показаться на первый взгляд. Даже в скромных границах своего крестьянского жанра он решает общую для многих великих мастеров той эпохи задачу, сочетая в образе повседневную реальность и поэтическое обобщение, конкретное и возвышенное. Не случайно его бытовые жизненные сцены лишены оттенка будничного прозаизма, в них чувствуется всегда что-то значительное. Истинно французский мастер, Луи Ленен внутренне близок и Латуру и Пуссену, хотя и идет своим путем.

Названия его картин, возникшие позднее, условны. В одних из них можно наметить некоторые сюжетные связи, другие полотна вообще лишены сюжета. Таковы, например, "Отдых всадника" (Лондон, музей Виктории и Альберта) и луврская "Повозка" (или "Возвращение с сенокоса", 1641).

В "Отдыхе всадника" правдива не только каждая фигура, но и сама ситуация, запечатлевающая разных людей, которые встретились на сельской дороге. Здесь как будто преобладает непосредственное восприятие натуры, привлекшей внимание художника. Однако замысел картины не исчерпывается лишь впечатлением реальной достоверности того, что увидел живописец. Он создает в этой простой сцене образ обобщенный, по-своему героизированный, проникнутый настроением своеобразного величия и душевной ясности.

Не случайно "Отдых всадника" среди произведений Луи Ленена считается наиболее близким к традиции классического искусства, а образ смеющейся девушки с медным жбаном на голове принято сравнивать с колонной или античной кариатидой. Кажущаяся фрагментарность изображения подчиняется лаконичной, строгой, глубоко продуманной композиции.

Пожалуй, в еще большей мере мастерство композиции покоряет в картине "Повозка", великолепной по своей светлой, пленерной живописи. Художник стремится раскрыть своеобразную красоту в обыденных предметах крестьянского обихода. Значительную роль в композиции, ритмическом и образном строе этого полотна играет, например, огромное колесо повозки, на которой привезли сено. Оно подчеркивает пластичность фигуры сидящей крестьянки на переднем плане, словно возносит вверх группу детей, со спокойной уверенностью взирающих на зрителя, и как бы дает движение всей композиции вглубь, по диагонали, туда, где открывается выход в далеко раскинувшееся поле, осененное бескрайним пространством неба. Как и в других произведениях Ленена, образ величавой природы неразрывно связан с жизнью людей.

Луи Ленен. Повозка. 1641. Париж. Лувр

Высшим достижением мастера является его луврская "Кузница". Обычно он изображал крестьян во время трапезы, отдыха, развлечений; здесь же перед нами изображение труда. Мы не найдем в творчестве Луи Ленена образов, которые были бы в такой степени исполнены силы и гордости, такой внутренней мощи, как герои его "Кузницы" - простой кузнец в окружении его семьи. В композиции больше свободы, движения, остроты; прежнее ровное рассеянное освещение сменилось контрастами светотени, усиливающими эмоциональную выразительность образов; в самом мазке больше энергии.

Луи Ленен. Кузница. 1640-е гг. Париж. Лувр

Выход за рамки традиционных сюжетов, обращение к новой, действительно значительной теме способствовало в данном случае созданию одного из первых замечательных образов труда в европейском изобразительном искусстве.

В крестьянском жанре Луи Ленена, проникнутом особым благородством и ясным, как бы очищенным восприятием жизни, не отражены в прямой форме резкие социальные противоречия того времени. Его образы в психологическом отношении подчас слишком нейтральны; чувство спокойного самообладания как бы поглощает все многообразие переживаний его героев. Тем не менее в эпоху жесточайшей эксплуатации народных масс, доводившей жизнь французского крестьянства почти до уровня жизни животных, в эпоху нараставшего в недрах общества мощного народного протеста, искусство Луи Ленена, утверждавшее человеческое достоинство, нравственную чистоту и моральную силу французского народа, заключало в себе огромный гуманистический смысл.

В период дальнейшего усиления абсолютизма крестьянский жанр не имел благоприятных перспектив для дальнейшего развития. Это подтверждается примером творческой эволюции младшего из Лененов - Матье. Будучи моложе Луи на четырнадцать лет, он, по существу, принадлежал уже к другому поколению. Еще при жизни старших братьев Матье Ленен тяготел к вкусам дворянского общества. Он писал портреты аристократов и элегантные жанровые сцены из жизни "хорошего общества".

Матье Ленен. Урок танца. 1655 - 1660. Париж. Частное собрание

К направлению "живописцев реального мира" примыкало большое число провинциальных художников, которые, значительно уступая таким мастерам, как Луи Ленен и Жорж де Латур, сумели создать тем не менее живые и значительные произведения. Таков тулузский живописец, ученик Валантена, Никола Турнье (1600 - 1660) - автор строгих, драматических полотен, творческий облик которого в последние годы стал привлекать внимание исследователей. Интересны сложные, окрашенные своеобразным романтическим характером искания уроженца города Тура Клода Виньона (1593 - 1670). Но наибольшую ценность представляют работы Жана Шалетта (1581 - 1643), создавшего суровые, словно чеканные групповые портреты городских советников Тулузы, и Ришара Тасселя (1580 - 1660), кисти которого принадлежит портрет основательницы монастыря урсулинок в Дижоне Катрин де Монтолон (Дижон, Музей). По силе беспощадной характеристики портрет Катрин де Монтолон, облик которой несет разрушительную печать старости, не имеет себе равных во французском искусстве XVII века. На истомленном аскезой, словно деформированном временем лице монахини живы лишь умные, настороженные глаза, а пергаментные узкие кисти рук кажутся призрачными и вместе с тем цепки, как когти хищной птицы.

Никола Турнье. Положение во гроб. Ок. 1656 - 1657 (?) Тулуза. Музей

Ришар Тассель. Портрет Катрин де Монтолон. Ок. 1650. Дижон. Музей

В области натюрморта работал малоизвестный мастер Божен, произведения которого, построенные на изысканном ритме, красивом сочетании цветов, очень просты, строги и элегантны.

Божен. Натюрморт с вафлями. Середина XVII в. Париж. Лувр

В первой половине XVII века реалистические тенденции развиваются также в области французского портрета, крупнейшим представителем которого был Филипп де Шампень (1602 - 1674). Фламандец по происхождению, уроженец Брюсселя, он девятнадцатилетним юношей приехал в Париж. Почти вся его жизнь прошла во Франции. Будучи близок ко двору, Шампень пользовался покровительством короля и Ришелье, поручавших ему многочисленные заказы.

Шампень создал много декоративных работ для церквей и дворцов Франции. Исполненные в духе барочного академизма, они не представляют интереса. Его дарование наиболее широко раскрылось в области портрета. Шампень стал своеобразным историографом своего времени. Его кисти принадлежат портреты членов королевского дома, государственных деятелей, парижской служилой знати, ученых, писателей, духовенства.

Среди произведений Шампеня выделяется известный портрет кардинала Ришелье (1636, Париж, Лувр). Кардинал изображен во весь рост; он как бы медленно проходит перед зрителем. Его фигура, задрапированная кардинальской мантией с широкими ниспадающими складками, очерчивается ясным и четким контуром на фоне парчовой драпировки. Насыщенные тона розовато-красной мантии и золотистого фона оттеняют тонкое, бледное лицо кардинала, его подвижные руки. При всей своей парадности портрет, однако, лишен внешней бравурности и не перегружен аксессуарами. Его подлинная монументальность - в чувстве внутренней силы и собранности, в простоте художественного решения. С годами в работах Филиппа де Шампеня нарастает строгость трактовки и стремление к четкой построенности. Групповой портрет представителей парижского муниципалитета (1648, Париж, Лувр) близок к старой фламандской традиции. Статичная композиция развертывается по горизонтали, фигуры расположены рядами, большинство персонажей явно позирует художнику, между ними нет тесного внешнего взаимодействия. Если вспомнить, что почти двумя десятилетиями раньше в голландской живописи Франс Хальс создал совершенно новый тип великолепного группового портрета, полный жизни, движения и виртуозного мастерства, то невольно приемы французского художника могут показаться архаичными, а его образы - скованными и искусственными. На самом деле это не так. В подчеркнутой простоте и симметрии полотна Шампеня, группирующего фигуры вокруг распятия и украшенного гербом города Парижа аналоя, в однообразии скупых молитвенных жестов городских советников, благородном сочетании их скромных темных одежд, белых воротников и алых мантий, в сдержанной роскоши интерьера, особенно густо-синего, затканного золотыми лилиями Бурбонов занавеса, есть и своя значительность и особая торжественная красота. Не связанные между собой, герои Шампеня объединены, как в картинах Луи Ленена, общностью внутреннего состояния. При индивидуальности облика, люди словно отмечены духовным родством, воплощая рожденный исторической действительностью Франции образ человека той эпохи, мыслящего, волевого, уверенного в своих силах.

Филипп де Шампень. Портрет кардинала Ришелье. 1636. Париж. Лувр

Филипп де Шампень. Групповой портрет парижских эшевенов. 1648. Париж. Лувр

С 1650-х годов художник все теснее сближается с монастырем Пор-Роялем, центром янсенизма - религиозно-общественного движения, возникшего во Франции на основе учения голландского богослова Корнелия Янсения. В янсенизме было много ограниченного, сектантски замкнутого, порождавшего ханжество и нетерпимость. Но янсенизм привлекал многих деятелей французской культуры как одна из своеобразных, хотя и пассивных, форм оппозиции абсолютистскому режиму, ортодоксальному католицизму и засилью иезуитов. Деятельность общины преследовалась правительством, в начале XVIII столетия монастырь был закрыт. Суровый дух Пор-Рояля с его идеалами самоусовершенствования, аскетической морали и благочестивой жизни, видимо, был внутренне близок натуре Филиппа де Шампеня. Его полные сдержанности и неприкрашенной правды портреты крупнейших представителей янсенизма и руководителей общины - членов многочисленной семьи Арно - духовно содержательны при строгой внешней простоте. Один из лучших - луврский портрет Арно д'Андильи (1650).

Филипп де Шампень. Портрет Арно д'Андильи. 1650. Париж. Лувр

Близкий "живописцам реального мира", Шампень в своем портретном искусстве, особенно в поздний период, явно тяготел к классицистическим принципам.

Оба эти направления, несмотря на имевшиеся между ними различия, тесно соприкасались между собой. И "живописцам реального мира" и художникам-классицистам были созвучны передовые идеи эпохи - высокое представление о достоинстве человека, стремление к этической оценке его поступков и ясное, очищенное от всего случайного восприятие мира.