Искусство второй половины XVII века

Во второй половине XVII столетия абсолютная монархия во Франции достигла наивысшего могущества.

В 1661 году со смертью Джулио Мазарини кончилась власть ненавистного временщика, который в малолетство Людовика XIV был всесильным правителем Франции и в обличительных памфлетах своих противников назывался не иначе как "облезлым кардиналом", "гнусным шарлатаном" и т. п.

Между тем этот хитрый и изворотливый итальянец, всегда настойчиво шедший к цели, не брезговавший ни подкупами, ни интригами, ни личным обогащением, воспитатель юного короля и фаворит королевы-регентши, прозорливый и предприимчивый дипломат проводил унаследованную от Ришелье политику, которая способствовала дальнейшему укреплению абсолютизма.

Процесс централизации государства близился к завершению. Людовику XIV досталась налаженная, пущенная "на полный ход" государственная машина. Пока бразды правления держал в своих руках кардинал Мазарини, молодой король находился как бы в тени. Будучи личностью вполне заурядной, он казался созданным только для праздности и наслаждения жизнью. Но сразу же после смерти Мазарини Людовик XIV объявил, что отныне он будет править страной самостоятельно и будет сам своим первым министром. Властолюбец и черствый эгоист, до крайности самовлюбленный и холодный человек, обладавший к тому же импозантной внешностью и изысканными манерами, он как нельзя лучше подошел для роли, которую призван был сыграть в истории абсолютистской Франции - роли ее безграничного властелина, "богоподобного", "великого" повелителя дворянской монархии. Ослепленный этой высокой миссией, Людовик XIV якобы изрек историческую фразу: "Государство - это я". "Абсолютный без возражения", по словам герцога Сен-Симона, "Людовик уничтожил и искоренил всякую другую власть во Франции, кроме той, которая исходила от него; ссылка на закон, на право считалась преступлением". Придворная знать называла Людовика XIV "королем-солнце", а теоретики абсолютизма доказывали божественное происхождение его власти. "Обожествление" личности короля заходило так далеко, что ему приписывалась даже чудодейственная сила исцеления больных одним прикосновением руки. Не случайно в знаменитом памфлете оппозиционной литературы "Вздохи порабощенной Франции" (1689) Людовик XIV уподоблен идолу, в жертву которому принесена вся страна.

Хотя новый монарх обязался править единовластно, он окружил себя способными министрами. Все основные мероприятия, особенно в области экономической политики, осуществлял Кольбер, ставший с 1665 года главным контролером финансов. Незнатный по происхождению, сын сукноторговца из Реймса, умный, суровый, "никогда не улыбавшийся" Кольбер отличался почти фанатической преданностью делу, которому служил. Проводимая им экономическая политика (получившая название системы кольбертизма) способствовала укреплению власти дворянства и увеличению доходов королевской казны. В этих целях Кольбер покровительствовал развитию новых, основанных им мануфактур, привлекал и переманивал искусных иностранных мастеров, создавал торговые компании, пытаясь защитить французскую промышленность от иностранной конкуренции. Кольбертизм дал первоначально сильный толчок экономическому развитию Франции. Но возможности этой системы, не затрагивавшей ни основ дворянского государства, ни феодального строя французской деревни, были ограничены и не могли привести к тому бурному экономическому расцвету, который пережили в XVII столетии Голландия и Англия.

Вместе с тем Кольбер считал, что господство на мировом рынке может быть достигнуто силой оружия, и всячески поддерживал внешнюю политику своего государя, который долгие годы воевал со всей Европой. Французская армия стала к этому времени самой многочисленной и сильной на континенте, а захватнические войны утвердили политическую гегемонию Франции. Но бесконечные войны, вызывая огромные опустошения стран, ставших жертвами завоевательной политики Людовика XIV, нещадно разоряли и само французское государство.

Колоссальных расходов требовал и королевский двор. Если третья часть имущества Франции находилась в государственном казначействе, то две других составляли собственность короля и его приближенных. Во второй половине XVII столетия королевский двор превратился в политический центр страны. Людовик XIV не любил Париж, который напоминал ему ненавистные времена Фронды, и местопребыванием двора служили великолепные загородные резиденции, а с 1680-х годов - знаменитый Версаль. Сюда в поисках монарших милостей и придворных должностей стекалась вся высшая французская аристократия.

То, что двор покинул древнюю столицу и переехал в Версаль, имело и более широкий смысл. История знает примеры - стоит вспомнить, например, сооруженный столетием раньше испанским королем Филиппом II огромный дворец-монастырь Эскориал, - когда всевластные правители европейских монархий созданием новых городов и грандиозных резиденций стремились как бы символизировать могущество абсолютизма, утвердить свои вкусы и новый, отличающий их царствование уклад жизни. Надо сказать, что Версаль в этом смысле был наиболее типичен. Не случайно все здесь вызывало подражание у других государей Европы. Французский двор, окруженный ореолом небывалого величия и великолепия, считался самым блестящим на европейском континенте. Вся жизнь его проходила в бесчисленных празднествах. Центром этой жизни была личность короля. Его пробуждение от сна, утренний туалет, обед и т. п. подчинялись детально разработанному ритуалу и происходили в виде торжественной и длительной церемонии на глазах раболепствующей толпы царедворцев. Особенно сложна была церемония облачения государя. Чести передачи из рук в руки королевской рубашки удостаивались лишь самые знатные вельможи. Триумфальному шествию уподоблялось прохождение слуг с монаршей трапезой, эскортируемой вооруженной стражей. Жизнь королевского двора напоминала грандиозное действо, где все группировались вокруг главного актера и каждый исполнял согласно месту в феодальной иерархии соответствующую его званию роль. Великий французский баснописец XVII века Лафонтен писал:

Двор - сборище людей, которым безразлично,
Смеяться ль, плакать ли. Одно для них привычно:
Так поступать всегда, как государь велит.
Иль, в крайности, хоть делать вид.
Ну, чем не обезьян наряженных синклит?
Ты скажешь: сотней тел там правит дух единый,
Вот уж поистине, где действуют машины.

Освященное давней традицией представление о "золотом", "великом веке" Людовика XIV, как об эпохе высшего процветания, не соответствует исторической истине. "Великий век" - это время жесточайших социальных противоречий, усиливающейся реакции и нарастающего в недрах общества бурного протеста, неизбывных страданий народных масс и их непрекращающихся восстаний. Безудержная роскошь двора остро контрастировала с чудовищной нищетой французской деревни, где в частые голодные годы люди питались травой и гнилыми кореньями и доходили даже до поедания человеческих трупов. В последние годы своей жизни Кольбер (он умер в 1683 г.) неоднократно и безуспешно докладывал королю, что платежные силы населения доведены до предела, а крестьянство идет к полному разорению.

Глубокие противоречия эпохи накладывали резкий отпечаток на все развитие французской художественной культуры этого времени. Во второй половине XVII столетия вокруг королевского двора были собраны, по существу, все лучшие творческие силы страны. Версаль стал подлинным средоточием культуры и искусства Франции. Виднейшие зодчие, поэты, драматурги, живописцы, скульпторы, мастера прикладного искусства творили по заказам двора. Абсолютизм подчинял себе крупнейших представителей художественной интеллигенции, то покровительствуя им, то прибегая к властному деспотическому нажиму. Сложно, в мучительных противоречиях, порой трагично складывалась творческая судьба многих из них. Тягостная опека самого короля и задававших тон придворных кругов, преследования и откровенная злобная травля со стороны феодальной и церковной реакции - достаточно вспомнить полную драматизма жизнь Мольера или инспирированный аристократической кликой провал трагедии "Федра", после чего Расин на долгое время расстался с театром, или данное Лафонтеном королю обещание "образумиться", открывшее перед сатириком двери Королевской Академии, но и приведшее к его поэтическому упадку, - все это бесконечно сковывало французских мастеров, порождало глубокий кризис их творчества, а некоторых ломало навсегда.

Зависимость от абсолютизма с особенной силой сказалась в пластических искусствах, которые должны были прославлять величие королевской власти. Образ Людовика XIV, то великодушного монарха, то горделивого победителя служил неисчерпаемой темой для исторических, аллегорических, мифологических, батальных картин, для парадных портретов и гобеленов.

Различные направления в искусстве Франции нивелировались отныне в "большом стиле" дворянской монархии. Художественная жизнь страны подверглась строжайшей централизации. В 1664 году Кольбер провел реорганизацию Королевской Академии живописи и скульптуры, превратив ее в государственное учреждение, всецело поставленное на службу двора. В 1671 году была основана Королевская Академия архитектуры.

В деятельности французских академий было много консервативного, но не следует забывать, что как раз благодаря их большим организационным возможностям оказалась осуществимой подготовка огромного количества мастеров, участвовавших в создании грандиозных ансамблей абсолютистской Франции.

Сооружение этих ансамблей, и прежде всего Версаля, явилось своего рода наглядной демонстрацией богатства и великолепия национальной художественной культуры, где воображение захватывает не назойливая придворная лесть, не холодная официальная парадность, а истинное вдохновение, безупречный вкус и поразительное чувство стиля.