И. Я. Богуславская. О каргопольской игрушке

Глиняная игрушка, пожалуй, менее всего изученная область народного искусства. Возможно, в этом повинны ее особая традиционность, устойчивость форм и характерный художественный примитив, а отсюда - многозначность содержания, которые делают ее довольно трудной для анализа. Единственным обстоятельным исследованием о глиняной игрушке до сих пор остается книга Л. А. Динцеса^*, хотя с некоторыми его положениями сейчас согласиться нельзя.

^* (Л. А. Динцес. Русская глиняная игрушка. М.-Л., 1936.)

В последнее время все большее внимание привлекает глиняная игрушка из деревни Гринево Каргопольского района Архангельской области. О ней не раз упоминали историки и этнографы, публиковали отдельные работы искусствоведы^*. Но только в статьях Ю. А. Арбата, Е. Н. Хохловой и докладе В. М. Василевского в Архангельске сделаны первые попытки рассмотреть ее как вполне самобытное явление в народном искусстве^**. В продолжение этих начинаний настоящая статья ставит своей целью дать общую художественную характеристику каргопольской игрушки, не претендуя, однако, на исчерпывающую полноту анализа.

^* (Л. А. Динцес. Указ. соч., стр. 98; Из собрания отдела народных художественных ремесел. Сообщения ГРМ, вып. I. Л., 1941, стр. 13-14; Г. С. Маслова. Старинная одежда и гончарное производство Каргопольщины. КСИЭ, 1946, VI, стр. 7-8; Н. Р. Левинсон, Н. А. Маясова. Материальная культура Русского Севера. Труды ГИМ, вып. XXIII. М., 1953, стр. 116; О. С. Попова. Русская народная керамика. М., 1957, рис. 76. И. Я. Богуславская. Русское народное искусство. Л., 1968, стр. 19-20, 124; Т. М. Разина. Русское народное творчество. М., 1970, стр. 178-181. )

^** (Ю. А. Арбат: Каргопольские игрушки.- "Декоративное искусство СССР", 1959, № 6; Еще раз о Каргопольской игрушке. - "Декоративное искусство СССР", 1960, № 11; Путешествия за красотой. М., 1966; Е. Н. Xохлова. Игрушки Архангельской области. Сборник трудов НИИХП, вып. I. М., 1962; Ю. М. Василевский. Народная глиняная игрушка Архангельской области. Памятники культуры русского Севера. Тезисы докладов и сообщений. М., 1966.)

Каргопольская игрушка есть во многих музейных собраниях: в Музее народного искусства в Москве, в Загорском музее игрушки, в Архангельском и Каргопольском краеведческих музеях, в Государственном Русском музее и Государственном музее этнографии народов СССР в Ленинграде. Есть она и в частных коллекциях, где представлена преимущественно работами современной мастерицы У. Бабкиной.

Учитывая все музейные сведения и характер самих произведений, можно выделить две основные хронологические вехи каргопольской игрушки; 1936-1940 годы, связанные с именем мастера И. В. Дружинина, и 1947-1970 годы - период работы У. И. Бабкиной. Исключение составляют несколько игрушек, которые, вероятно, можно отнести или к иному кругу мастеров или к другому времени.

Что же представляет собой каргопольская игрушка, когда и где она начала свое существование, в чем ее художественные особенности и эстетическая ценность?

К сожалению, точные сведения о ней крайне скудны. На территории бывшего Каргопольского уезда Олонецкой губернии издавна было развито гончарство, чему способствовали богатые залежи глин в районе.

Культура гончарства здесь очень древняя. О ней говорят археологические материалы - известная неолитическая керамика так называемой каргопольской культуры. На древних стоянках среди многочисленных сосудов были найдены и глиняные фигурки, изображавшие человека, водоплавающую птицу и зверя, напоминающего медведя^*. По мнению археологов, они имели культовое значение. Примитивность лепки сочетается в них с наивной, но выразительной типичностью облика, что свойственно многим произведениям первобытного искусства.

^* (М. Е. Фосс. Стоянка Кубенино.- "Советская археология", 1940, № 5; Древнейшая история Севера Европейской части СССР.- "Материалы и исследования по археологии СССР". 1952, № 29, стр. 218, рис. 102, 109.)

От неолитической керамики Каргополья мы переносимся сразу в XIX век, ибо не имеем сведений о гончарстве этого многовекового периода. В XIX - начале XX века историко-краеведческие материалы упоминают о развитии гончарства в Каргопольском уезде^*. Им занимались в нескольких волостях, в том числе в Панфиловской, в состав которой входило Гринево и близлежащие деревни. Гринево упоминается во всех статистических материалах как место производства гончарных изделий. В 1902 году в Панфиловской волости работало на дому 43 гончара, из них 30 человек в Гриневе, Олеховской, Огневе и Ананьине^**. Но о производстве игрушек никаких данных нет.

^* (В. К. Кузнецов. Кустарные промыслы крестьян Каргопольского уезда Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1902, стр. 34; Крестьянские промыслы Каргопольского уезда Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1902; Кустарная промышленность и ремесленные заработки крестьян Олонецкой губернии. Стат. бюро Олонецкого губ. земства, 1905, стр. 82; В. Семенов. Россия. Озерная область, т. III; Труды III Всероссийского съезда деятелей кустарной промышленности в СПб-ге. Вып. 1, отд. I и П. СПб, 1913, стр. 47; Обзор деятельности земств по кустарной промышленности, т. П. СПб, 1914, стр. 128.)

^** (Крестьянские промыслы Каргопольского уезда Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1902, стр. 28-29.)

Изготовление глиняных игрушек обычно всегда сопутствовало гончарным промыслам. Так было, например, в Тульской (деревня Филимоново), Тамбовской и Рязанской (город Скопин) губерниях. Очевидно, так же было и в Каргопольском уезде. Игрушку здесь делали во многих местах и, по-видимому, различную по технологии.

Самые ранние известные нам сведения о глиняной игрушке относятся к 70-м годам. В каталогах предметов, поступивших в Олонецкий музей с 1871 по 1884 год, упомянуты детские глиняные игрушки из села Шалги Каргопольского уезда: мужик, женщина, лошадь, корова, бараны и олень^*.

^* (Каталог предметов, поступивших в музей по 1 мая 1876 г. Сост. А. Иванов. Олонецкий музей. Петрозаводск, 1876, стр. 47; Каталог предметов, поступивших в музей по май 1884 г. Сост. Ф. Ше люков. Олонецкий музей. Петрозаводск, 1884, стр. 51. )

В воспоминаниях очевидца о продаже игрушек на ярмарке в Каргополе речь идет о лепной игрушке из черной глины: лошадки на воле, в упряжи и с верховым, солдатики, куры, фигуры баб, "утушки для свистания и наигрывания"^*. И перечень сюжетов, и то, что фигуры баб "скорее напоминают изделия людей каменного века", то есть примитивны по манере,- все это свойственно глиняной народной игрушке вообще, и не дает оснований полагать, что именно эти игрушки - прообраз гриневских XX века. Их могли сделать в любой другой волости уезда, тем более, что гриневские игрушки лепили из красной глины, а не из черной. Единственная опубликованная игрушка, датируемая концом XIX - началом XX века, - из собрания Музея народного искусства- "Барыня", не имеет точного паспорта и происходит из Каргопольского уезда вообще^**. Сравнение ее с известными Гриневскими игрушками не позволяет говорить об их большом сходстве.

^** (Е. Н. Хохлов а. Указ. соч., стр. 139; Ю. А. Арбат. Каргопольские игрушки.- "Декоративное искусство СССР", 1959, № 6, стр. 31.)

^* (Ф. К. Докучаев-Басков. Каргополь. Архангельск, 1913, стр. 16.)

Каргопольская игрушка. Баба с миской. Женщина с ребенком. И. В. Дружинин 1939 год. Государственный Русский музей

Таким образом, в XIX веке понятие "каргопольская игрушка" было довольно широко, неопределенно и не связывалось с производством игрушек только лишь в Гриневе и близлежащих деревнях. По сведениям, собранным Г. С. Масловой в 1947 году и экспедицией Русского музея в составе В. А. Фалеевой и Н. В. Мальцева в 1964 году, в Гриневе и его окрестностях делали игрушку двух видов^*. Один из них, старый, традиционный, принятый у отцов живущих сейчас мастеров (то есть во второй половине - конце XIX века), по существу повторяет технологию изготовления глиняной посуды. Вылепленные игрушки покрывали суриком и свинцовой поливой; хорошо обожженные в горне, они приобретали металлический блеск. Второй - это и есть та каргопольская игрушка, которая хорошо известна по музейным коллекциям.

^* (Г. С. Маслова. Указ. соч., стр. 8. )

Технология ее иная. Лепные фигурки просушивали несколько дней в избе, а потом в русской печи, причем клали их по сторонам дров и держали на поду, пока печь не остынет. Такой слабый обжиг не проникал глубоко, и поэтому в изломах за тонким кирпично-красным поверхностным слоем всегда видна темно-серая глиняная масса сердцевины. Затем игрушки расписывали. По рассказам Дружинина, традиционная роспись гриневских игрушек делалась масляными красками. Ими работает сейчас и У. Бабкина. Дружинин расписывал красками, растертыми на ином связующем (возможно, на яичном белке).

Произведения этого времени и круга и есть та общепризнанная "классическая" каргопольская игрушка - интересное и самобытное проявление северной народной культуры. Она отличается своеобразием облика, особой манерой лепки и росписи, характерностью сюжетов и образов, собственным эмоциональным строем. Она совсем не похожа ни на дымковскую игрушку, с которой ее часто сравнивают^*, ни на произведения других известных центров Тульской, Рязанской, Тамбовской и других областей. Их объединяет лишь принцип лепки - от руки из мягкой глины с последующей росписью, общий, в конце концов, у всех народов во все времена. В определенном смысле традиционен и круг сюжетов - фигурки людей, зверей и птиц, из которых многие игрушки-свистульки.

^* (Г. С. Маслова. Указ. соч., стр. 8; Ю. Арбат. Путешествия за красотой. М., 1966, стр. 18.)

Но если в дымковской игрушке перед нами предстают веселые нарядные горожанки и довольно конкретные при всей их сказочности звери, а в пригородной тульской - надменные дамы под зонтиками и добродушные кормилицы с детьми, то каргопольская игрушка раскрывает иной мир, иные образы. Это - простые деревенские бабы с корзинками, словно идущие с базара или на базар, с детьми или птицами на руках, с лепешками на тарелках (одеты они в кофты и юбки с передниками, на головах - платки или шляпки всевозможных фасонов - от подобия колпака до цилиндра); деревенские модницы в нарядных платьях с бусами и сумочками (не без оглядки на городские вкусы); степенные бородатые мужики с трубкой или гармошкой; охотник с ружьем и убитым зверем за спиной, путник с котомкой, веселые деревенские парни-гармонисты. Все мужские персонажи одеты в длиннополые кафтаны с большими лепными пуговицами и непременными полосками на плечах, напоминающими военные знаки отличия. На головах - круглые высокие шапки или картузы с козырьком. Те же мужики и парни являются персонажами нехитрого бытового жанра (катанье на санях и в лодке, отдых двух друзей на диване, мирный сон и т. п.).

Особенно многочисленны звери и птицы - от легко узнаваемых до совершенно фантастических, причудливо сочетающих человеческое лицо со звериным или птичьим торсом. Почти все звери - свистульки; среди человеческих фигур свистулек нет.

Изображения людей наделены живыми характерами, обрисованными с присущей народному искусству меткостью и остротой. То это гармонист - первый парень на деревне, то жеманная кокетливая модница, то наивная глуповатая баба. Подобные характеры есть и у зверей, как всегда в народной игрушке немного очеловеченных, но не теряющих при этом своей звериной природы. Среди них есть унылые кони и олени, недобрые собаки и зловещие медведи во весь рост с поднятыми лапами, дурашливые сказочные зверюшки с ласкающимися к ним детенышами, чопорные важные птицы на длинных ногах с торчащими, словно фалды фрака, крыльями и хищными клювами-носами; полулюди-полузвери с масками-лицами, то комичные, то загадочные и страшные. Пожалуй, ни в одном другом центре глиняной игрушки нет такого обилия фантастических животных, необычных по сюжетам и характеру образов.

Каргопольская игрушка. 1930-е годы. Государственный Русский музей

Большинство игрушек - отдельно стоящие фигурки, но есть и несложные композиции из двух-трех фигур, объединенных простым действием. Все изображения фронтальны и, как правило, рассчитаны на рассматривание в фас. Мастера даже не всегда расписывают игрушку целиком, ограничиваясь только лицевой стороной. И лишь детали, вроде заплечного мешка, убитого зверя, ружья, заставляют повернуть игрушку.

Фигурки небольшого размера - 8-12-14 см, приземистых пропорций, с большими головами на толстой шее, длинным туловищем и короткими ногами и руками. На многих игрушках (особенно на неокрашенных поверхностях внутри) видны отпечатки пальцев, мявших глину. Они помогают понять самый процесс лепки. Лепили игрушку по частям, из отдельных комочков глины. Основой служил торс вместе с головой. Он насаживался на юбку или отдельно вылепленные ноги, и уже потом присоединялись скатанные калачиками руки, шляпы, сумки и другие детали. Швы тщательно заглаживались, и фигурки приобретали монолитность.

Художественная выразительность каргопольской игрушки создается преимущественно лепкой, пластикой, а роспись лишь дополняет и углубляет образ. Это настоящая народная скульптура, в своих малых формах и размерах достигающая порой большой выразительности. Каргопольской игрушке свойственна примитивность лепки, грубоватая тяжеловесность. Обычная для народного искусства обобщенность приобретает здесь почти символическую условность. Фигурки компактны и обтекаемы, их формы предельно упрощены, схематичны, детали едва намечены. При этом мастер применяет определенные отработанные пластические приемы, повторяющиеся во всех изображениях. Так, в человеческих фигурках обращает на себя внимание трактовка головы с плоским широким, как бы срезанным лицом, круглой линией подбородка, который, удлиняясь, у мужиков становится бородой; характерен прямой нос-защип, иногда с горбинкой. Сзади голова сливается с толстой короткой шеей, а прямой затылок переходит в общую линию спины, сутулую, статную или уродливо горбатую, но всегда пластичную, с подчеркнутой талией.

Руки кренделями напоминают ухватик, кисти - лапу в рукавичках с нерасчлененными четырьмя пальцами и отставленным большим. Ноги у мужских персонажей и некоторых зверей имеют характерный прогиб стопы с острыми пяткой-каблуком и носком. Такой прием не придает фигуркам устойчивости и не всегда уравновешивает тяжеловатое туловище. В виде четырех конических столбиков трактуются ноги у бегущих животных и ножки стульев и диванов. Юбки у баб не колоколом, как у всех дымковских и тульских игрушек, воспроизводящих городские наряды. В большинстве случаев они имеют скругленный объем, более прямые вертикальные линии, что соответствует очертаниям крестьянских юбок и сарафанов, подвязанных передниками. Передники есть на каждой фигурке крестьянки. Они очерчены прямоугольником и всегда орнаментированы; у горожанок передников нет.

Не менее своеобразна и роспись каргопольской игрушки. В ней своя характерная декоративность, не имеющая аналогий в игрушках других районов. По сравнению с открытым ликованием цвета дымковской игрушки каргопольская словно приглушена и по-северному сдержанна и сурова. Для нее характерны розовые, зеленые, синие, желтые, оранжевые и красные краски неярких оттенков. Белая краска, которой покрывались обожженные фигурки, играет роль фона для последующей росписи или самостоятельного цвета, достаточно активного в общей цветовой системе. По соседству с белым другие тона становятся интенсивнее, а цветовые контрасты смягчаются и облагораживаются.

Здесь применяются три характерных для глиняной игрушки приема росписи: сплошная окраска отдельных частей, комбинации из пятен - круглых и овальных - и сочетания прямых, волнистых линий-штрихов, иногда в виде геометрического узора. Из простейших комбинаций этих приемов строится все множество вариантов росписи. В каждой игрушке используются два или три способа: один подле другого - на разных ее частях или один на другом - при украшении какой-нибудь детали. Наиболее характерные цветовые сочетания - розовый с зеленым или черным, желтый с синим или зеленым, коричневый с серым. На таком фоне выделяются черные или оранжево-красные пятна, рассеченные серебряными, бронзовыми или цветными штрихами. Некоторые элементы росписи образуют орнамент.

Каргопольская игрушка. И. Дружинин. 1939 год. Государственный Русский музей

Проблема народного орнамента достаточно сложна и мало разработана. Веками устоявшиеся элементы своей мнимой одинаковостью вводят в заблуждение многих исследователей. И каргопольская игрушка дает для этого немало поводов.

О некоторых особенностях ее орнамента писал Арбат. Но вряд ли можно так прямолинейно сопоставлять неолитический орнамент с узорами на фигурках XX века, утверждая к тому же, что они за три - четыре тысячи лет совсем не изменились^*. Конечно, в них есть общие по рисунку простейшие мотивы - круги, кресты, овалы, полосы и зигзаги; так же элементарно просты и их сочетания. В этом можно видеть определенную местную традицию, достаточно устойчивую всегда, а в северном орнаменте - тем более. Но есть в них и существенное различие - в самих очертаниях, форме, размерах, композиционном ритме мотивов и их соотношениях. Все это, вместе взятое, создает совсем иной художественный образ, продиктованный иным содержанием, иной культурой, эпохой, мировоззрением.

^* (Ю. Арбат. Путешествия за красотой, стр. 26-27.)

Древнейший орнамент был не только красивым узором; он был знаком, символом, имевшим определенное значение. Когда-то свое символическое содержание имели и орнаменты древней каргопольской керамики, но теперь они глухи для нас, проникнуть в их смысл невозможно. Узоры на игрушках в первую очередь - украшение, которое обогащает их декоративный строй, усиливает эмоциональное воздействие, придает нарядный вид одежде персонажей. С течением времени соотношение декоративной и смысловой роли орнамента изменилось. Старая форма обрела новое содержание, и орнаментальные мотивы зажили относительно самостоятельной жизнью, совсем утратив древний смысл или сохраняя лишь его отголоски. Такие отголоски можно видеть в орнаменте каргопольской игрушки. Характер орнамента, повторяемость в нем мотивов дерева, ветвей, листьев, типичных красно-оранжевых кругов и крестов в лучах невольно наводит на мысль о давних связях с природой и культом солнца.

Всякое произведение народного искусства заставляет нас удивляться простоте своих выразительных средств и мастерству. При всей грубоватой неуклюжести каргопольской игрушки она производит впечатление легкого, непосредственного творчества. Две-три черных точки или "тычка" палочкой - и игрушка обрела глаза и рот, несколько мазков кисти - и появился нарядный передник; чуть примятый комочек глины - и готова шляпка на голове или гармонь в руках. И все эти выразительные штрихи и намеки сделаны без особых усилий, словно шутя и играя, сильные одним лишь талантом от природы одаренного мастера.

И все же каргопольская игрушка принадлежит к типу игрушек-примитивов. Примитивов не в отрицательном смысле - неумения или беспомощности, а в плане художественного примитива как способа образного видения мира, который свойствен искусству, основанному на наивном, непосредственном восприятии окружающего. Она примитивна и по лепке, и по росписи, и по существу художественного образа. Обобщение в ней почти равняется условному знаку, символу, дающему ключ к пониманию самого существа образа, но позволяющему читать его произвольно и домысливать по своему усмотрению. При всей определенности внешнего облика любой игрушки, по своему содержанию она не однозначна, а многолика. И эта емкость содержания, дополненная подчас откровенной фантастичностью образа, не позволяет толковать его буквально.

Каргопольская игрушка, на наш взгляд, занимает особое место среди народных глиняных игрушек. Ее художественная природа представляется неоднородной. Ее питали два источника, и оба они связаны с северной деревней, отдаленной от городской культуры, деревней с ее замедленным ритмом однообразной жизни, вековыми традициями.

Вспомним краткую историю этого края. Древнее Каргополье стояло на важных торговых путях из Москвы в Онегу и в XV-XVI веках имело общегосударственное значение. В XVIII веке жизнь района стала постепенно замирать, а в XIX веке, по выражению местного краеведа, Каргополыцина "стихла, глухая и темная" и даже уездный город был "тих и безмолвен, как отживший старик, у которого все в прошлом"^*. Построенная в 89 километрах от Каргополя железная дорога Вологда - Архангельск "ничего не дала и все отняла"^**. Веяния времени мало задевали край, он жил по дедовским законам, погруженный в себя. Это не значит, что каргопольская деревня была серой глухоманью, лишенной всяких культурных связей. Она обладала богатой древней культурной традицией, развивавшейся своими внутренними путями. Но важнейшие изменения в жизни края произошли лишь после Великой Октябрьской социалистической революции и даже после Великой Отечественной войны с введением автомобильного сообщения. И только с этого времени здесь начали стираться существенные границы между городом и деревней.

^* (П. Пятунин. Каргополыцина в прошлом и настоящем. Каргополь, 1924, стр. 5, 28.)

^** (Ф. К. Докучаев-Басков. Указ. соч., стр. 19.)

В 30-е годы XX века творчество мастеров-игрушечников питалось в первую очередь впечатлениями окружающей жизни. Отсюда круг сюжетов и образов каргопольской игрушки, отражающий быт, досуг, нехитрые занятия местных жителей. Вероятно, поэтому среди них нет городского вида барынь и нянек, характерных для дымковской и тульской игрушек.

Реальные наблюдения служили мастерам материалом, из которого они выбирали только то, что говорило об отдыхе, празднике и веселье, и не просто воспроизводили виденное, а поэтизировали и возвышали его до значительного, важного события в жизни крестьянина. Обращаясь к миру природы, они прежде всего изображали коня, оленя, лося, зайца, медведя, свинью, тех зверей, а также различных птиц, которые обитали в окрестных лесах или сопутствовали крестьянскому хозяйству. Мастера облекали их в сказочную форму или сочиняли на этой реальной основе совершенно фантастических чудовищ.

Но этот, условно говоря, реальный или бытовой аспект художественного образа каргопольской игрушки существовал рядом с другим, идущим из глубокой древности и также связанным с традиционным укладом жизни деревни. Консервативный, но склонный к поэтическому вымыслу каргопольский мужик жил по старинке и занимался своим исконным делом - хлебопашеством, которое и в XIX - начале XX веков сохраняло здесь первобытный уровень^*.

^* (П. Пятунин. Указ. соч., стр. 9, 11; В. Дашков. Описание Олонецкой губернии в историко-статистическом и этнографическом отношениях. СПб., 1842, стр. 218.)

Глядя на многие каргопольские игрушки, ощущаешь отголоски этой древней связи с землей, своего рода культа земли. Не случайно среди персонажей игрушек преобладают изображения женщин. Некоторые из них, с обнаженной грудью, кормят детей, другие держат в руках поднос с хлебами или птиц. Несмотря на бытовой облик и костюм, их образы подчас настолько обобщены, величественны и монументальны, что напоминают первобытные каменные изваяния, символы земледельческой богини - матери-сырой земли. Идея кормления, плодородия выражена и в орнаментальных мотивах на передниках: в настойчивом повторении небольших овалов, напоминающих форму зерна, в изображении ствола дерева и ветвей, словно орошаемых дождем и зернами, подобия вспаханного черного поля и линий, как бы означающих горизонт и соединяющих женские фигурки с землей.

Кровная связь с земледельческой культурой в какой-то степени объясняет и определенную архаичность форм игрушки, а совмещение в образах отголосков первобытно-родового начала (если можно так выразиться) помогает решить спор о происхождении глиняной игрушки вообще. Именно каргопольская игрушка, как нам кажется, служит наглядным доказательством правоты Л. А. Динцеса, ведущего происхождение глиняной игрушки от фигурок культового значения; во всяком случае женских фигурок и зверей^*. В одних центрах гончарства их древнее содержание давно выветрилось, и глиняные фигурки превратились в барынь и водоносок. А в Каргополе, где в силу указанных обстоятельств древние традиции жили дольше, оно сохранилось до конца 30-х годов XX века, превратившись в своеобразный сплав глубокой древности с современностью.

^* (Новая датировка знаменитых киевских фигурок, предложенная А. М. Шовкопляс и поддержанная М. К. Каргером, отнюдь не решает этого принципиального вопроса, нуждающегося в дальнейшем изучении. См. М. К. Каргер. Древний Киев, т. I. М.- Л., 1958, стр. 453.)

Каргопольская игрушка - подлинно крестьянское искусство, без ощутимых влияний городской культуры. Она органически связана с той средой, в которой родилась. В ней во всей полноте и чистоте отражено мировоззрение и эстетические идеалы русского крестьянства.

Рассмотренные произведения исполнены в 1936-1940 годах. Их связывают с именем талантливого самородка, потомственного гончара И. В. Дружинина. Известно, что Дружинин после Великой Отечественной войны уже не работал. Известны также имена еще нескольких мастеров, делавших игрушки в Гриневе и соседних деревнях. Эти имена упоминаются Арбатом^*, записаны музейными экспедициями, но они или не связываются с конкретными произведениями из музейных собраний или их вещи не выявляют индивидуальной манеры мастера. Возникает вопрос, все ли многочисленные приписываемые Дружинину игрушки сделаны им самим или у него были помощники, последователи, а может быть и подражатели? Ведь не секрет, что за единой местной стилистической манерой того или иного центра народного искусства не всегда легко и просто увидеть индивидуальный почерк мастера.

^* (Ю. Арбат. Путешествия за красотой, стр. 23-24.)

Каргопольские игрушки 30-х годов также довольно едины по манере и пока не дают веских оснований для выявления нескольких почерков. Для этого необходимо самое тщательное изучение и сопоставление всех существующих произведений. Если же действительно все приписываемые Дружинину игрушки - результат его личного творчества, тогда нужно признать, что он, по существу, создал каргопольскую игрушку, дав своим талантом новую жизнь местной гончарной традиции. В таком случае, вероятно, какими-то чертами его характера и индивидуальностью творческой манеры можно объяснить еще одну особенность каргопольской игрушки. Вместо обычного юмора и добродушной иронии в ней сквозит определенная жестокость и экспрессивность образных характеристик, что придает им даже отрицательный эмоциональный оттенок. Однако, может быть, это происходит не по злому умыслу, а от крайней примитивности и наивности, которые, переходя какие-то границы, оборачиваются своего рода сатирой.

Сейчас в Гриневе работают У. И. Бабкина, К. П. и А. П. Шевелевы и С. Е. Дружинин, однофамилец и ученик И. В. Дружинина. Наиболее известны игрушки Бабкиной. По сравнению с И. В. Дружининым, в ее работах несоизмеримо меньше мастерства, хотя они не лишены выразительности и определенной типичности образов, собственной грубоватой манеры в лепке, которая позволяет без особого труда отличить ее почерк. В игрушках Бабкиной исчезла органичность старых произведений. Она или механически повторяет старые образы и композиции, иногда нелепо соединяя женщину с обнаженной грудью в танце с кавалером в широкополой шляпе, или лепит новые, в которых преобладает интерес к развлекательности бытового сюжета и воспроизведению местного народного костюма с характерными чисто каргопольскими женскими головными уборами и нарядными юбками.

Каргопольская игрушка. Звери-свистульки. 1930-е годы. Государственный Русский музей

Роспись у нее также довольно груба и однообразна. Не лучше и работы С. Е. Дружинина. Творчество этих мастеров, искусственно поддерживаемое любителями народного искусства, - пример упадка каргопольской игрушки.

Потеряв питающую почву в крестьянском творчестве, народная глиняная игрушка начинает развиваться в двух иных направлениях - в поисках нового содержания, новых сюжетов и композиций и в плане чистой декоративности; в обоих случаях развиваются лишь отдельные внешние элементы старой местной традиции. Эти пути тоже могут быть плодотворны, о чем свидетельствуют общепризнанные успехи современной дымковской игрушки. По-видимому, в таком же плане может развиваться и каргопольская игрушка. Это подтверждают работы К. П. и А. П. Шевелевых, созданные в последние годы^*.

^* (Третья республиканская художественная выставка "Советская Россия". Каталог декоративно-прикладного искусства. М., 1968, стр. 48-49.)

В изучении каргопольской игрушки, как мы видим, еще много неясного, неопределенного, отчасти связанного с проблемами народного искусства в целом. Будучи, несомненно, одним из интереснейших и самобытных явлений народной культуры Русского Севера, каргопольская игрушка заслуживает пристального внимания и дальнейшего исследования.