Путь в глубь дома

Село Шебеньга. Троицкая церковь. 1769 г. Портал двери из парапета в нижнюю церковь

Предложенные выше маршруты едва ли будут точно такими, как здесь описано. С каждым днем бытовая обстановка крестьян изменяется, исчезают ветхие вещи, что-то ломается. Нужную вчера вещь сегодня выбрасывают на улицу за ненадобностью. Трансформируются представления о красивом и важном. Можно просто не застать дома хозяев указанного дома, но зато побывать в соседней постройке, где случайно оказались люди, вернувшиеся с сенокоса. Картина живого народного искусства не искажена от такой замены. Ведь варьируются одни и те же устойчивые типы, а методы творчества у разных мастеров оказываются очень близкими, так как определяются некоторыми общими принципами. Итак, предлагаем еще один, может быть, самый увлекательный маршрут: вглубь, к корням народного творчества. Для этого нет надобности много ходить и ездить. Можно проделать его в пределах одной деревни, даже одного - единственного дома, в дождливые дни, когда отрезаны все внешние дороги. Это путь на чердаки и в пыльные углы чуланов, где уцелели еще остатки старинного домашнего творчества. Но главным памятником этого художественно- конструктивного творчества является несомненно само крестьянское жилище, срубленное из сосновых бревен таким образом, что время не расшатывает, а уплотняет постройку, где каждая часть, как в разъемной головоломке, удерживает соседнюю и держится ею. В такой постройке дерево сохраняет свою самородность - оно круглится и изгибается, пружинит и выпускает сучья- отростки, вытягивает "курьи ножки" корневищ. Оно щурится живой сетью морщин и нависает тяжелыми комлями, подрубленными в виде уступов, где гнездится тень. Черноту замшелого сруба подчеркивают ярко-белые рамки окон, а гладко тесанные доски кровли лоснятся на свету, отражая небо. Все детали и выступы подчинены общей большой форме, необычайно простой и логичной и вместе с тем скульптурно выразительной. Такова, в самых общих чертах, старинная изба "самцовой" конструкции, подробно рассмотренная во многих трудах по русскому деревянному зодчеству ²⁶.

²⁶(Маковецкий И.В., Архитектура русского народного деревянного жилища, Осипов Д. , Крестьянская изба на Севере России, Тотьма, 1922.)

Стол аналой из Тарногского района. Тотемский краеведческий музей

Совершим маршрут по этому крестьянскому дому. Если внимательно всматриваться в увиденное, такой "путь" от калитки до последнего закоулка в избе тоже представляет собой открытие для туриста, особенно для такого, который знакомится с Севером в первый раз.

Жилой дом. Деревня Горки

Масса дома внешне выглядит непроницаемой, лишенной пространственных входов и выходов. Строение интерьера снаружи не выявлено. Дверь кажется слепой нишей. Особенно заметно это на примере амбаров. Равным образом и маленькие окна старого типа, не обрамленные рельефными наличниками, но, напротив, словно утопленные, вдавленные в стену, не пробуждают эффекта "зрячести" дома. Тем более остро воспринимаются всякого рода вынесенные вовне элементы, например, павильонные крыльца с галерками, балконы-выходцы и т. д. Их можно уподобить гибким ветвям, которые выбрасывает старый, полузасохший пень. Особенно сильно и художественно контрастно сопоставлены глухой объем клети и прозрачно-воздушный, возносящийся вверх, рассеченный слоями воздуха пространственный объем крыльца.

Фрагмент жилого дома. Деревня Хабаровская

При рассмотрении дома вблизи выявляется еще один важный контраст, помогающий раскрыть секрет эстетической выразительности крестьянского жилища. Это - контраст фактуры. Суровый лаконизм бревенчатой архитектуры оттеняется прихотливой и тонкой отделкой некоторых деталей, особенно лицевых кромок крыши. Кружевной рисунок резных и расписных причелин кажется особенно нарядным по соседству с ровной частью теса и глухим фронтоном.

С большой силой проявляется архитектурное противоречие двух принципов существования и восприятия формы. С одной стороны, как суммы слагаемых плоскостей и граней, то есть нечто апеллирующее к аналитической способности зрителя, и, с другой - как подобие скульптурно вырубленного монолита, в котором каждая линия - только перелом единой поверхности, а она в свою очередь - только видимая граница движения массы изнутри. Обе стороны объединены на основе подчинения третьему, наиболее общему принципу, а именно - равномерному, словно ступенчатому нарастанию массы по высоте. Это столкновение и разрешение противоречивых сторон вносит в образную структуру напряжение и содержательность архитектурной темы.

Охлупень. Резан в начале XX в. Деревня Веригино

Кокшары любили строиться основательно, прочно, с запасом. Дом благоустраивался и заселялся постепенно. Вначале под огромной кровлей, наряду с хлевами и сараями, помещаются, как обычно, две избы: летняя и зимняя. Летнюю, неотапливаемую, иначе называют "клеть", то есть просто сруб. Множество других клетей внутри дома первоначально пустует и дожидается своей очереди. Подрастающее поколение заселяет их, приспособляя под жилье. Так, по мере роста семьи, разрастался и внутренний организм дома.

В составе старых домов, по традиции высоко поднятых на подклете, насчитывается иногда до двенадцати отдельных ячеек-изб, не считая бесчисленных сеней, мостов, чуланов, кладовых и поветей.

К особенностям народного зодчества Кокшеньгского края надо отнести некоторые элементы пластического декора, например, деревянные столбики - "стамики", в виде схематической фигуры "солдатика". Иногда поверх таких стержней укреплялись резные фигуры птиц ("лебедей" "кутошек"), словно идущих гуськом одна за другой ²⁷.

²⁷ (БергФ.Н., Нечто о древности типа деревянных построек и резьбы в Важском крае. - "Памятники древней письменности", Спб., 1882.)

Дом начинается с подступов к участку. И здесь, в обработке окружающей среды, присутствие эстетического вкуса столь же несомненно, как и его непреднамеренность. Украшения отсутствуют, но пространство выглядит организованным. Это достигается компоновкой масс, слаженностью горизонталей и вертикалей. Длинные деревянные мостки связываются с тесинами кровли, желобами - "потоками". Плоские камни, положенные перед крыльцом, согласуются с розоватыми и зелеными валунами в основании сруба. В противовес протяженным направлениям главных линий активную роль играют вертикали: столбы изгороди, шесты со скворечниками, качули, тычины маленького хмельника. На участке обычно оставляют одно - два дерева, остальные вырубают, чтобы не было много тени. Крыльцо, на котором так удобно работать и отдыхать летом, является важным композиционным звеном дома. Здесь сильно выражена идея восхождения - в ступенях, балясинах, в покатой кровле и столбах. Хорошо организован постепенный переход из зоны природной среды в замкнутый мир интерьера.

Интерьер начинается с обширных сеней, являющихся центром дома. Здесь соединяются внутренние ходы и переходы, сюда ведут лестницы и двери, отсюда начинается путь в разные части дома: в избу, в клеть, в горницу, на поветь. Если мы выберем путь на чердак, перед нами распахнется огромное по высоте и по площади пространство под кровлей, частично перегороженное, но все-таки слитое воедино, гулкое и полутемное. Здесь, "на вышке", хранится старая мебель и утварь, стоят сундучки с одеждой. Одежда также висит в чуланах на жердях. Здесь же, подальше от сырости, держат иногда муку и зерно.

Если мы направимся в клеть, или так называемую "летнюю", "чистую" избу, то за низкой дощатой дверью перед нами может раскрыться просторная комната с полугородской обстановкой, иногда сегодняшней, но чаще конца прошлого - начала нашего века. Сохранилась прочная кустарная мебель в резных кренделях и волютах, с простейшей профилировкой, но с претензией на стильность, на стенах рекламные плакаты: "Пиво Ивана Дурдина в Петербурге" и т. д. Иногда вышитые занавески "ришелье". Собственно крестьянское творчество проявляется тут в вольной и смелой интерпретаций посредственных образцов.

Интерьер жилой избы. Деревня Никитино

Наконец, нащупав ручку входной двери (двери в сенях все одинаковые, однопольные, едва различимые в полумраке), мы входим в жилую избу с печью. В старинных кокшеньгских избах пространство избы кажется приплюснутым, вытянутым по длине и ширине. Это подчеркнуто всячески: бегут горизонтальные половицы, полосатые половики, стелятся продольные бревна стен. Через всю избу протянулась главная, опорная балка потолка - матица, на нее опирается также бревенчатый накатник. Этот однообразный и властный ритм придает интерьеру нечто нежилое, выражает чувство скованности, создает мощный контраст двух образов: крепкой связанности и безостановочного движения по кольцу. Важно, что это движение не прерывается равномерными паузами. Оно не "ордерно", не систематизировано, то есть не обуздано чередованием видимых опор и пустот. Напротив, убранство избы еще усиливает эту стихийную сомкнутость четырех сторон в единый "хороводный" горизонт. Этому способствуют широкие лавки, опоясывающие интерьер, а также кольцо массивных полок - "полавочников" над окнами. Когда-то вертикальное движение было выражено в печном столбе, поддерживавшем кровлю. Уже к XIX веку он укоротился и совсем стушевался под тяжестью опять-таки горизонтальных "сутычных" брусьев - полатного и посудного. Брусья отсекают от пространства верхний пласт, к которому относится помещение на печи, на полатях сквозной пролет над перегородкой-забором, пустой угол над божницей. Раньше этот верхний слой бывал четко обозначен: это была зона дыма и копоти в курных, или "рудных", избах. Здесь дерево никогда не отмывалось и постоянно сохраняло густо-коричневый цвет.

Красный угол избы. Деревня Никитино

Несмотря на просторность избы, ее пространство не производит впечатления свободного и подвижного. Напротив, оно придавлено и заковано. Во многом это объясняется наличием огромной печи, занимающей почти четверть всей площади помещения. Она установлена на цоколе - срубике, построена как тяжелый архитектурный объем, отдаленно напоминающий хозяйственные приделы новгородско-псковских церквей. По своим пропорциям этот объем соотнесен с интерьером, а иногда почти уподоблен полому объему избы. Возникает эффект сочетания сходных, но противоположных ("негативной" и "позитивной" по характеру) форм. Абстрактная белизна печи усиливает ее скульптурную трехмерность и отключенность от деревянных стен. Она противостоит интерьеру, как здание пейзажу, и вместе с тем пластически "держит" интерьер, являясь его центром.

На Кокшеньге любят лепить печи фигурно, оттеняя изгибы и повороты формы, выпуская на "челе" уши-волюты, устраивая в боках киотообразные выемки и выступающие полочки. Опечку придают форму мощного кронштейна. Фигурно оформляют "кошачий" лаз в подпечье. К печи все тяготеет и притягивается: завесы, заборы, нередко рукомойник с медным тазом. В глухом филенчатом заборе устраивают иногда проем, чтобы бок печи выходил в главную зону избы, и он выглядывает из деревянного обрамления теплой уютной нишей.

Архитектурная тема тяжелого, нагруженного кронштейна выражена в основании русской печи с предельной силой. Ту же тему подхватывают боковые кронштейны, особенно придверные и прочие коники. Коник - это одновременно и конец, замыкающий край формы, и конек, то есть фигурно вырезанный профиль вроде конской головы. Особенно скульптурны по форме коники, ограждающие конец лавки у входной двери. Лаконичный их силуэт обогащен трехмерно развитыми объемами: призмами, кубцами, волютами, седловинами, маковками и т. д. И тем самым превращен в оригинальное фигурно-пластическое произведение. Коники, как и все внутреннее встроенное оборудование, выполнялись плотниками, рубившими дом. Характерно, что коники всегда вытесывались или выпиливались из целой доски, точнее - пластины, толщиной до 15 см. Двумя конскими головками обрамлялись полки божниц, подстолья, концы зыбок, "взголовашки", ставившиеся в изголовье полатей.

Многие детали внутреннего убранства оформлены крупяной, сочно выполненной резьбой в виде "городков", валиков, волнистых подзоров и зубчатых опушек. Края при этом словно оторочены пластичной каймой. Примером могут служить опущенные лавки и полки, образцы из деревни Костериха и из Вельского музея. Те же примеры обработки встречаются в резьбе столов, стульев, скамеек.

Деревянный конек-скамеечный

Мотив чередующихся плавных волн и округлых всплесков сохранился от XVII-XVIII веков. В то время он широко применялся в убранстве церковных зданий и отсюда, вероятно, проникал также и в жилые хоромы.

Чтобы по-настоящему оценить совершенство северорусского бревенчатого дома, надо побывать в нем, во-первых, в тридцатиградусный мороз и убедиться, как он хорошо держит тепло; во-вторых, в сезон затяжных дождей, и тогда обнаруживается, как он поразительно сух; и в-третьих, в томящий июльский зной, когда сруб дарит блаженную прохладу и совсем лишен духоты. Прекрасная естественная вентиляция, полное отсутствие сквозняков, просторность, ясность архитектурного облика, красота янтарного струистого дерева - вот чем привлекательно и ценно старое крестьянское жилище.

Заготовка 'куриц'. Деревня Веригино