11.09.2013

В РАХ открылась рассказывающая о Москве выставка работ художника Андрея Волкова

В Российской академии художеств открылась выставка «Андрей Волков. Калька», представляющая город в виде ностальгического фантома и неистребимой конструкции одновременно.

В Российской Академии художеств открылась выставка «Андрей Волков. Калька». Фото: Управление информации Российской Академии Художеств

Выставки, посвященные Москве или связанные с нею сюжетно, устраиваются довольно часто. Можно встретить проекты на любой вкус – документальные и метафорические, коллективные и персональные, казенные и чистосердечные. Разумеется, ни в одном из этих случаев нельзя сказать, что образ столичного мегаполиса получил какое-то релевантное, единственно верное художественное выражение: тема неисчерпаема. Но бывают ситуации, когда зрителю и нет надобности задумываться, в какой мере материал той или иной выставки соответствует объективной реальности. Если возникает определенная тональность, если элементы складываются в небанальное целое, если рождается устойчивое настроение, то не так уж и существенно, насколько всеохватной и многоаспектной оказалась эта визуальная история.

Порой достаточно минимальных средств, чтобы город обрел некую «другую жизнь», обзавелся неожиданным измерением.

В названии нынешней выставки Андрея Волкова, получившего первую известность еще в 1970-е годы, слово «Москва» не присутствует, зато есть слово «калька». В титул вынесен не предмет изображения, а намек на технологию, поскольку все экспонаты представляют собой проработанные автором принты на листах полупрозрачной бумаги. Укоренившегося наименования у такого «способа производства» нет: автор сам для себя его придумал, стремясь избавиться от тяжеловесности и чрезмерной материальности привычной живописи.

Кальки эфемерны, хрупки, светоносны, но все же не виртуальны – Волков отнюдь не порывает с докомпьютерными традициями искусства, однако склонен их серьезно переосмысливать.

В том числе переосмысливать и собственные опыты и достижения прежних лет. В этом отношении весьма любопытен такой авторский маневр: художник фотографирует свои давние холсты, переносит изображение на кальку и дорабатывает произведения вручную, достигая новых эффектов и коннотаций. А еще чаще он подвергает метаморфозам свои старые урбанистические фотографии, изымая из светописи многие признаки документальности и наделяя эти опусы свойствами субъективного сочинения.

Итак, слово «Москва» в названии отсутствует, но речь идет именно про нее.

Этот город в трактовке Андрея Волкова совсем не пестр, не бурлив, не хаотичен и не многолюден. Хотя художник демонстрирует почти максимальные перепады масштаба, чередуя на своих кальках панорамные виды высотки у Котельнической набережной с тенями от оконной решетки или клаустрофобными лестничными клетками, все же ощущение одинокой меланхолии здесь преобладает над любыми другими, которые могут быть извлечены из соприкосновения с мегаполисом. Настроение нескрываемо персональное, коренящееся еще в тех временах, когда Волкова относили к гиперреалистам и «документальным романтикам». Эволюция манеры с той поры произошла у него изрядная, а вот интонация изменилась несильно. Вообще-то, вопреки утверждению Окуджавы, отнюдь не каждый «пишет, как он дышит» – обратных примеров вокруг нас полным-полно, но у Андрея Волкова обстоит именно так.

В основе большинства нынешних произведений лежит излюбленная автором поэтическая геометрия (позволим себе повыдумывать формулировки).

Москва на кальках выглядит призрачной, почти тающей, но при этом крепко стянутой разрозненными контурами.

Это впечатление можно сравнить с таким психофизиологическим процессом: вы долго и не отрываясь смотрите на какой-то фрагмент реальности, потом зажмуриваете глаза – и из пустоты всплывает та же композиция, но с неожиданными геометрическими акцентами, о которых вы и не думали за пару секунд до этого. Мегаполис у Волкова держится на подобных акцентах, не позволяя всему остальному антуражу исчезнуть без следа. Именно по этой причине полуфантомные пейзажи и интерьеры нельзя отнести к области чистого ретро. Здесь нет вздохов по исчезающей Москве, тем более ни грамма публицистики, так же как нет и умиления видами советской эпохи. Главное – экзистенция и живое драматическое чувство, слегка припрятанное за прямыми углами и линиями, за сочетанием блеклой фотографии с авторской ретушью.

Такой Москвы не увидишь из окна внедорожника или на стремительном выходе из метро, но вообще-то ее можно обнаружить буквально везде, в любом стыке старой и новой архитектуры, при каждом взгляде на город, если вдруг отрешиться от сиюминутных забот. Впрочем, вы имеете полное право не обращать внимания на подобного рода «галлюцинации». А вот у Волкова именно на них все и построено. И художник точно не станет вас агитировать за свое мироощущение, у него и инструментов таких нет в арсенале, но существует весомый шанс, что на выставке вы вдруг испытаете то же самое чувство, что и автор.

Велимир Мойст

Источники:

1. gazeta.ru