Скульптура Монголии XVII - начала XX века. Дзанабадзар и его школа

Выдающаяся роль в развитии монгольского искусства принадлежит крупнейшему политическому и религиозному деятелю средневековой Монголии Дзанабадзару, прозванному Ундур-гэ-гэном (буквально "высокий наставник"). Его богато одаренная личность, яркая, полная коллизий жизнь били так привлекательны, что память о нем жива и по сей день. Сохранилось несколько биографий Дзанабадзара. Из них наиболее интересно, содержательно и достоверно биографическое сочинение, написанное его ближайшим учеником Лувсанпэрэнлеем. В этом жизнеописании приведены как исторические, так и легендарные сведения о Дзанабадзаре. Например, рассказывается, что он являлся пятнадцатым перевоплощением известного буддийского проповедника - Лодойгэндэннамдага, жившего в Магадхе (Индия) во времена Будды.

Титульный лист книги «Ганджур». Техника нагтан. Золото, минеральные краски. XIX в. Гос. публичная библиотека. МНР

В действительности Дзанабадзар родился в семье халхаского правителя Тушету-хана Гомбодорджа в 1635 году, на территории нынешнего Увэр-Хангайского аймака.

С момента рождения родители предназначили сына для религиозной деятельности. В четыре года его посвящают в духовное звание - гэгэн и присваивают ему имя Дзанабадзар. В четырнадцать лет он уезжает на учебу в Тибет, где далай-лама пожаловал ему высшую духовную степень - перерожденца святого Джебдзундамбы и знаки высшего достоинства - желтый шелковый балдахин и печать.

Последняя страница книги «Ганджур». Техника нагтан. Шелк, вышивка. XIX в. Гос. публичная библиотека. МНР

По возвращении в Монголию он начинает строительство многочисленных храмов и монастырей, расширяет существовавшие. Например, в 1651 году он при монастыре Рэбун-гэчджи-гонданшат-дублин учредил семь аймаков - монашеских общин. Этот монастырь, помимо своего тибетского названия, имел и монгольское - Их-Хурэ и впоследствии стал ядром столицы старой Монголии - городом Ургой. Ему принадлежит заслуга создания нового монгольского алфавита, с помощью которого можно было легко транскрибировать санскритские и тибетские тексты. Для создания такой письменности требовалось основательное знание нескольких языков. Биограф Дзанабадзара сообщает, что гэгэн с юношеских лет лучше иного тибетца знал тибетский язык и так же хорошо владел санскритом.

Увлечение Дзанабадзара искусством биографы относят к его детским годам, когда, играя со сверстниками, он лепил из глины и рисовал. По-видимому, в его окружении были художники, стремившиеся развить наклонности мальчика. Кроме того, известно, что среди свиты Дзанабадзара по возвращении его из Тибета были профессиональные художники, обучавшие его канонам тибетского искусства, по которым следовало изображать в живописи или скульптуре то или иное божество.

Жертвенный сосуд в монастыре Гандан. Улан-Батор

Эти правила были незыблемы, а любое их нарушение строго каралось. Правилами канона регламентировались композиция, сюжет, цвет, размеры изображения. Так, божество в милостивом обличье нужно было изображать на пьедестале из лепестков лотоса, символа святости и чистоты. Было определено число поз для изображения сидящих божеств. Для каждого божества четко оговаривались поза, положение рук (мудра), положение ног, корпуса, пальцев и их значение. Например жест созерцания - правая рука положена на левую - означал, что положительное преобладает над отрицательным. А большие пальцы рук соприкасаются друг с другом в знак точного соответствия мыслящей души и ее объекта.

Значение творчества Дзанабадзара заключается в том, что он сумел вдохнуть жизнь в свои произведения, преодолеть окаменевшую условность канона.

Трудно установить все произведения Дзанабадзара и время их создания,но все биографы единодушно называют его работами следующие: Очирдара (Ваджрадара), служивший главной святыней монастыря Да-Хурэ в Урге, пять дхьяни-будд, двадцать одна Тара и божество Амитаюс. Нет сомнений, что творческое наследиеДзанабадзара не ограничивается перечисленными работами. Народные предания связывают с его именем еще много произведений, которые чтились и оберегались как произведения, созданные рукой Дзанабадзара.

Дзанабадзар. Амогасидха. Позолоченная бронза. XVII в. МНИ

В монастыре Гандан в Улан-Баторе находится одна из лучших работ художника - Очирдара (Ваджрадара, держатель ваджры - молнии), представляющий собой собирательный образ всех тантрических божеств и выражающий идею о неразрывном единстве женского и мужского начал, существующих в мире. Об этом свидетельствуют символы, которые он держит в руках: молния - ваджра олицетворяет активное, мужское начало, колокольчик - хонх - пассивное, женское. Очирдара изображен сидящим прямо, со скрещенными руками и ногами, с чуть склоненной головой. Очирдара Дзанабадзара является олицетворением идеала прекрасного человека, и в то же время эта скульптура соответствует всем требованиям буддийского канона: воплощает в себе все 32 признака внутреннего содержания и 80 совершенных качеств, выражающих внешнюю красоту и совершенство человеческого тела (к ним относятся строгая пропорциональность частей, молодость, крепость мускулатуры, прямота и пластичность плеч, округлость талии и т. д.).

Особенно выразительно и одухотворенно лицо Очирдары; высота лица равна его ширине, нос - прямой, с легкой горбинкой, маленький рот слегка приоткрыт, в глазах, напоминающих по форме, лепесток лотоса, светится ум. Перед нами прекрасный, гармоничный образ, излучающий спокойствие, отрешенность от мира, созерцание и самоуглубленность. Его голову украшает диадема с изображением пяти дхьяни-будд, в ушах - круглые серьги, а на груди, плечах и запястьях - ожерелья и браслеты с монгольскими национальными орнаментами.

Дзанабадзар. Акшобхья. Позолоченная бронза. XVII в. МИИ

Вся скульптура, не считая пьедестала, вместе с деталями одежды и украшениями отлита из бронзы по одной целой модели. Это свидетельствует о высоких технических достижениях монгольского художественного литья, чеканки, обработки металла в XVII веке. Если Очирдару почитают как олицетворение всех тантрических божеств, то пять качеств его священной души изображаются в облике пяти дхьяни-будд: Вайрочаны, Акшобхьи, Ратнасамбавы, Амитабы и Амогасидхи. Дзанабадзар изваял их изображения для ургинского монастыря. Кроме того, он неоднократно возвращался к этим образам, помещая их лики в головных украшениях других божеств. Скульптуры дхьяни-будд отлиты из бронзы и имеют одинаковые размеры: высота 72 см, ширина 46 см. Каждый из будд восседает на большом круглом пьедестале в виде лотоса и отличается лишь жестом, положением рук. По сравнению с Очирдарой пять дхьяни-будд выглядят более стройными и грациозными. Их лица по-юношески свежи и мягки, как у детей. При беглом взгляде они кажутся похожими друг на друга, словно отлиты по одной форме, как будто перед нами пять одинаковых образов одного и того же божества. Но при внимательном рассмотрении становится ясно, что нет ни одной повторяющейся черты в лицах, одеждах, украшениях и даже постаментах этих статуй. Они различны по мысли, по внутреннему содержанию, по выражению лиц.

Дзанабадзар. Акшобхья. Фрагмент

Акшобхья изображен погруженным в глубокое раздумье. Его глаза опущены вниз, губы застыли в легкой улыбке. Черты лица напоминают лица индийских мудрецов. Ратнасамбава- женствен и миловиден, ему свойственны монголоидные черты лица. На их головах высокие короны, украшенные драгоценностями, листьями и цветами лотоса.

Прекрасны и выразительны руки статуй Дзанабадзара. Они поражают совершенством пропорций, мягкостью форм и живой пластичностью. Вершиной творчества Дзанабадзара являются скульптуры Белой и Зеленой Тары.

Белая Тара представлена в образе красивой молодой девушки. Ее тело еще не оформилось и по-детски округло. Зеленая Тара предстает в образе женщины в расцвете красоты, сознающей свое величие и совершенство. Богиня восседает, наклонив корпус влево, изгибая тонкую округлую талию, так что сбоку фигура напоминает выразительно изогнутую латинскую букву S. Весь поворот тела наполнен мягкой пластикой. Если в предыдущих случаях мы видели обожествленный, отрешенный от мира облик бурхана, то эту Тару можно принять за прекрасную молодую монголку. В моделировке лица, сохраняющей признаки творческого почерка Дзанабадзара, проступает облик миловидной женщины; у нее небольшой нос, брови, словно молодой месяц, щеки и подбородок округлы, живой взгляд обращен к миру. Плавно, мягко сложение изящных рук женщины, от нее будто исходит нежная лирическая мелодия. Не случайно ученики Дзанабадзара и мастера последующих эпох при воспроизведении Тары брали за образец эти изображения.

Дзанабадзар. Боди-субурган. Позолоченная бронза. XVII в. МИИ

Биографы Дзанабадзара упоминают о создании мастером скульптурных моделей восьми субурганов, посвященных основным событиям жизни легендарного основателя буддизма - Будды Шакья-муни. В собрании Музея изобразительных искусств в Улан-Баторе хранится один из них: боди-субурган. Он отлит из бронзы и позолочен. Размеры его - 70 см в высоту и 47 см в ширину. На четырех сторонах основания изображены слон, конь, павлин и птица с человеческим ликом и туловищем. Каждый угол основания поддерживают лев и львица, которые выполнены в высоком рельефе. Дарохранилище украшено лотосовыми гирляндами. В обрамленной орнаментом нише субургана помещена маленькая статуя Будды.

Дзанабадзар является первым великим творцом, сумевшим поднять средневековое монгольское национальное искусство до уровня общечеловеческих эстетических ценностей. К сожалению, его ученики и последователи не шли дальше формального подражания произведениям Дзанабадзара. Он так и остался непревзойденным мастером, достигшим небывалых высот в пластическом искусстве.

Украшение двери. Дверная ручка главного храма дворца богдо-гэгэна. Медь, позолота, чеканка. Начало XX в. Улан-Батор

Под руководством Дзанабадзара работало много художников, чьи имена история не сохранила. В литейных мастерских близ Ивэн Бургалтая и Урги по моделям, изготовленным Дзанабадзаром, осуществлялась отливка статуй, которые затем распространялись по всей Монголии. Искусство литья из цветных металлов существовало и после Дзанабадзара, но никогда в художественном отношении не достигало прежнего уровня. Этому мешало и то, что высшее духовенство стало закупать в Китае низкокачественные и художественно слабые литые и чеканные изображения божеств. Повсеместное строительство монастырей и храмов требовало огромного количества изображений божеств и предметов буддийского культа. Монгольское духовенство превращается в надежного, постоянного заказчика китайских торговых фирм, тратя на это огромные денежные средства народа.

Помимо скульптуры из металла, монгольские мастера создавали произведения из глины, чаще всего пользуясь каолином, сочетая его с высококачественной привозной бумагой. Готовую скульптуру раскрашивали цветными красками, а лицо и тело покрывали позолотой.

Яма — персонаж религиозной церемонии цам. Начало XX в. Храм-музей

Другим материалом для скульптуры служило папье-маше. Эта техника обычно применялась для изготовления больших и малых статуй, рельефов, масок цама. Сохранившиеся до наших дней костюмы, атрибуты, украшения и особенно маски, создававшиеся для религиозной церемонии - представления цам, являются, как правило, шедеврами декоративно-прикладного искусства старой Монголии.

Цам представлял собой религиозное театрализованное зрелище - мистерию, устраиваемую, как объясняла ламаистская церковь, в целях усмирения демонов и злых духов. Он возник, по преданию, в тибетском монастыре Самья по инициативе легендарного деятеля ламаизма Падмасамбхавы. В Монголии цам впервые был поставлен в монастыре Эрдэни-Дзу примерно 180 лет назад. С тех пор почти все крупные монастыри устраивали свое неповторимое представление с музыкой, танцами, пантомимой. Персонажами цама служили различные божества ламаизма со свитами. Каждый участник представления появлялся в костюме и маске, поражавшей зрителей красотой и устрашающим видом.

Неизвестный мастер. Маска религиозной церемонии цам. Папье-маше. Начало XX в. Храм-музей

Создание масок, в которых выступали персонажи цама, было сложным и длительным процессом. Сначала делали формы будущих масок из дерева или каолина, смешанного с бумагой, после этого происходила оклейка формы многочисленными слоями мокрой тонкой бумаги. Затем начиналась тщательная работа по выправке, отделке и шлифовке будущей маски. Наконец, готовые маски раскрашивали и золотили. Каждый монастырь имел отличные от других маски и украшения.

Так, в монастыре Джанджин-Чой-рэн маски были небольшого размера, соответствующие натуральной величине человеческой головы, и через тонкие, застекленные прорези глаз танцующий мог смотреть вокруг, а маски монастыря Их-Хурэ в Урге были огромных размеров и отличались экспрессивностью. Они вдвое превышали величину головы человека, поэтому танцор мог смотреть вокруг лишь через отверстие в раскрытой пасти маски. А маски монастыря Маньчжушри-тумэн сплошь покрывались заглаженными волосами. Каждый монастырь, готовясь к проведению цама, собирал из близлежащих местностей лучших художников, скульпторов, ювелиров, портных, аппликаторов и вышивальщиц, которые трудились над масками и одеждой цама под наблюдением опытного художника-профессионала, своеобразного режиссера будущего представления.

Футляр для чаши. Металл, резьба. XIX в. Частное собрание. Улан-Батор

В начале нашего века в Ургу съехались лучшие художники со всех концов Монголии. Они приняли участие под руководством известного художника-постановщика цама Пунцог-Осор-чам-бона в ответственном мероприятии: создании новых масок, костюмов и различных атрибутов мистерии цам. Мастера-резчики тоже приняли в этом участие. Это были старшина ургинских резчиков Дугарджав, Джамба, Гэндэн, Сэрээтр, Дэмбэрэл, Пунцог, Дандзан, Цэнд, Дашдзэвэг и многие другие. При этом особое внимание было уделено художественному оформлению и выразительности самих масок. Например, маски защитников веры чойджинов и дармапал представляют лики фантастических трехглазых существ с надутыми щеками, раздувающимися ноздрями. Из раскрытых огромных пастей с оскаленными зубами вырываются языки пламени. Головы их украшали пять черепов - знак победы над пятью человеческими пороками.

В Улан-Баторском антирелигиозном музее находится знаменитая коралловая маска Джамсарана работы художника Пунцог-Осора. Эта маска, передающая фантастический облик страшного существа, сделана из папье-маше с применением инкрустации. Вдоль овала лица и по линиям расположения мускулов идет инкрустация из натуральных красных кораллов различной величины и формы, а языки пламени, вырывающиеся из раскрытых глаз, ноздрей и пасти, переданы позолоченной медной пластиной. Эта своеобразная техника исполнения, а также большие размеры маски придают ей величие и впечатляющий вид. Хранящиеся в Музее изобразительных искусств в Улан-Баторе маски божества богатства - Намсарая, львиноголового божества Сэндэма, с глазами, инкрустированными черным полированным камнем, а также маски Чойджина - божества с головой быка, обезьяны из монастыря Джанджин Чойрэн сделаны скульптором Дандзаном. Они весьма характерны и реалистичны. Старые мастера рассказывали, что мастер Дандзан, работая над маской Чойджина, лепил голову быка с натуры. Это было редким случаем в средневековом искусстве Монголии. Кроме устрашающих главных персонажей, в цаме участвовали и добрые, милостивые персонажи, в чьих образах монгольские художники передавали лучшие качества человека. Такова маска Хошун-хана, появлявшегося в окружении музицирующих детей, или Цаган-Убугэна - белобородого старца в белом одеянии, исполненного гуманности, мягкосердечия. Он появлялся с величавым спокойствием на тигре или льве, выражая тем самым мысль об усмирении добром злых духов. Во время представления он часто подходил к зрителям, шутил, заигрывал с ними, раздавал дары - печенье, сладости.

Гау. Оклад иконы. Серебро, золото, чеканка. Конец XIX в. Частное собрание. Улан-Батор

Искусство ваяния из камня в Монголии, традиции которого восходят ко времени тюрков, не получило большого распространения, хотя и существовали монументальные изображения, высеченные на отвесных скалах. Эти рельефы раскрашивались стойкими красками: белой, красной или коричневой. Примерами каменной трехмерной скульптуры XVII-XVIII веков могут служить фрагменты статуй Будды и бодисатвы из монастыря Амурбаяс-хуланту, а также почти двухметровая статуя известного реформатора буддизма Дзонхавы, ранее стоявшая на северном горном склоне близ Улан-Батора в монастыре Дамбадорджа и перенесенная ныне на территорию монастыря Гандан.

В целях расширения сферы церковного влияния, пропаганды буддизма ламы усердно раздавали верующим небольшого размера глиняные изображения богов, так называемые цагц-бур-ханы, отпечатанные с помощью бронзовых и латунных форм, иногда ярко раскрашенные в разные цвета. Таким образом, копировалось огромное количество миниатюрных скульптур, среди которых особой известностью по всей стране за красоту и изысканность пользовалось изображение божества Тары из ульгийского монастыря. Впоследствии не только монастыри, но и отдельные влиятельные ламы стали изготовлять их в значительном количестве. Эти миниатюрные рельефы и скульптуры являлись своеобразными визитными карточками того или иного духовного феодала, и они щедро дарили их своим ученикам. Их носили на груди, поместив в маленькую оправу-футляр. Небольшого размера, от 2 до 10 см, они были разнообразны по форме: круглые, треугольные, овальные, прямоугольные и так далее. На них изображали как отдельные фигуры, так и целые сцены, а на свободных участках фона гравировали выдержки из соответствующих молитв и заклинаний.