Раскрашенный город, "немая" печать

Индийская цивилизация складывалась, подобно другим великим цивилизациям, путем мирного, а чаще немирного взаимодействия пастушеских племен с оседлыми земледельческими.

Мировосприятию и соответственно искусству пастухов всегда были свойственны культ патриархальных богов и героев, индивидуализм, отношение к пастбищам и вообще к окружающему миру как к собственности и потенциальной собственности и отсюда смелое членение мира на составляющие, строгость и прямолинейность. Обожествлялось небо, а тип орнамента был обычно геометрическим. Земля представлялась квадратом, небо - полусферой.

Напротив, оседлые земледельцы жили общиной. Огромную роль в их обществе играла женщина и связанные с ней чувственные мотивы в искусстве. Обожествлялась Мать-Земля в образе Великой Матери, а орнамент был в основном растительный.

Тропический климат накладывал отпечаток на художественные традиции и патриархального и матриархального обществ. Человек на юге круглый год живет в открытых, хорошо проветриваемых и освещенных помещениях. Всегда у него перед глазами множество насекомых, птиц, животных, деревья, цветы. Легкая одежда не столько защищает его от непогоды, сколько служит украшением, символом. И недаром в индийском искусстве на протяжении тысячелетий прослеживается переплетение натурализма и идеализма, чувственности и абстрактности, окрашенного юмором реализма и здесь же подспудного мистицизма.

Огромную роль в жизни людей здесь играет вода, особенно в сухой период года, когда люди, животные, растения изнывают от жары, жажды и пыли. По берегам естественных и искусственных озер и рек строились храмы, дома, ритуальные купальни "гхаты", где совершались религиозные церемонии, омовения. Священный Ганг, другие обожествляемые потоки орошали и орошают почву индийского искусства. Согласно индийской мифологии в водах первоокеана укоренен один из определяющих символов индийского искусства - лотос. "Что является символом Индии?" - спросил советский художник Илья Глазунов у Индиры Ганди, приступая к работе над ее портретом. "Лотос!" - ответила великая индийская женщина. На портрете, подаренном Индире Ганди от имени Советского правительства, она изображена с цветком лотоса в правой руке, прижатой к сердцу.

На территории Индостана появление земледельцев и пастухов прослеживается по меньшей мере с VII тысячелетия до н. э. К началу III тысячелетия до н. э. словно под влиянием какого-то толчка в долине реки Инд формируется очень развитая, своеобразная и самая обширная в те века цивилизация, основываются замечательно распланированные города Хараппа, Мохенджо - Даро, Чанху - Даро, Лотхал и другие с населением в десятки тысяч человек, процветавшие благодаря избыточной продукции окружающих деревень, ремесленничеству, сухопутной и морской торговле с отдаленными странами. Интенсивные связи этих городов с Месопотамией не привели, однако, к фундаментальным культурным заимствованиям. Хараппское искусство имеет больше аналогий на севере, в афгано-туркменском ареале.

Хотя искусство в многорасовом протоиндийском обществе вобрало в себя многие культурные традиции, оно сумело приобрести свое лицо, стилевое единство. Считается, что важный вклад в него внесли предки дравидов, ныне проживающих на юге Индии (тамилы, телугу, гонды и др.). Но в ведах^* содержатся сведения о родичах ариев, давно поселившихся в долине Инда.

^*(В е д ы - древнейшие памятники индийской литературы, содержащие религиозные гимны, песнопения, обрядовые предписания, мифы; в ведах изложены основы ведической религии.)

Керамика индской цивилизации отражает синтез пастушеских и земледельческих, патриархальных и матриархальных представлений, мужского и женского начал. Показательна, например, ваза из Чанху - Даро, на которой гармонично сочетается ритмика геометрических фигур с растительными мотивами. Подобный характер орнаментики, искусные сплетения геометрических и растительных узоров с изображениями животных (олени, змеи, павлины, журавли и т. д.) типичны для индийского искусства вплоть до наших дней.

Искусство отражало жизнь. И так как, по-видимому, ни одна социальная группа не монополизировала экономическую и политическую власть, то следов царской власти, развалин дворцов в хараппских городах не обнаружено, как не обнаружено и следов храмов. Искусство призвано было "обслуживать", с одной стороны, не светских или духовных правителей, а все общество, что нашло художественное выражение в четкой планировке городов с изолированными друг от друга кварталами, но без выделенного центра, и в крупнофресковой настенной живописи, а с другой стороны, оно удовлетворяло потребности собственника, что нашло художественное выражение в произведениях искусства малых форм: терракотах, ювелирных изделиях, и особенно печатях.

При раскопках протоиндийских городов найдены многочисленные высокохудожественные произведения глиптики и терракоты. Хараппскую цивилизацию иногда даже называют "терракотовой цивилизацией". Фигурки Великой Матери - самые популярные среди терракот. На них обозначены украшения, подчеркнуты замысловатые прически.

Но уникальным хараппским произведением искусства является протоиндийский город. Он поражает геометрической правильностью своей планировки. Прямоугольная сетка мощеных улиц вычленяет кварталы. Дома были построены из обожженного кирпича, для перекрытий использованы деревянные балки. Планировка города и устройство дома отражают мировоззрение и социальные идеалы хараппцев, а различия жилищ и погребений соответствуют, возможно, социальному делению хараппцев на три группы. Каковы были эти группы, как управлялось хараппское общество, мы не знаем.

Средняя ширина улиц Хараппы составляла 9 м, тротуаров - 2 м. Окон на улицу выходило мало, но вентиляция обеспечивалась с помощью специальных треугольных отверстий. С главных магистралей в дома не вели ни калитка, ни ворота - одни глухие стены от перекрестка до перекрестка, каждый квартал жил сам в себе. Казалось бы, улицы с глухими стенами должны выглядеть неуютными, однако эстетическое чувство, стремление к прекрасному у создателей протоиндийской цивилизации проявлялось в том, что они покрывали эти стены штукатуркой и наносили на нее яркие росписи.

Обычный двухэтажный дом для средней семьи, насчитывающий от пяти до двенадцати человек, скрывался за высокой стеной, жилые комнаты в нем располагались вокруг центрального дворика. Вход в дом, как правило, был с боковой улицы. За входом находилась привратницкая, откуда по коридорчику можно было попасть в маленький дворик, а из него - в центральный площадью около 10 кв. м. К дворику примыкали бювет и бассейн. Видимо, ежедневные омовения представляли не просто необходимость, но ритуал. По подземной трубе, выложенной обожженным кирпичом, использованная вода стекала в канализационную систему, расположенную под тротуаром. Труба отводила нечистоты и с второго этажа, на который вела лестница.

Кроме подобных домов, в протоиндийских городах раскапывают и другие жилые строения - более богатые, в несколько этажей, и типа бараков. Но везде строго соблюдалась определенная планировка, первостепенное внимание уделялось санитарии.

Не совсем понятно предназначение возведенной на искусственной насыпи, укрепленной высокими стенами и не столь уж роскошной "цитадели" размером 75 x 25 м в западной части Мохенджо - Даро. То ли там размещались органы административной и духовной власти, то ли люди спасались там от частых наводнений и редких нападений врагов. В "цитадели" был оборудован бассейн размером 12 x 7 м для каких-то, вероятно, ритуальных общественных омовений. С двух сторон в него вели лестницы, а вокруг были расположены комнаты, кельи.

"Цитадель" имеется и в западной части Хараппы. Периметр этого города, крупного по тем временам, составлял 5 км, "цитадель" же представляла в плане параллелограмм размером 415 м с севера на юг и 195 м с востока на запад. Вокруг "цитадели" - суживающаяся кверху стена из сырцового кирпича высотой 15 м и такой же примерно шириной в основании. По стене через правильные промежутки были возведены прямоугольные башни. Вход в "цитадель" был с запада.

Миролюбивые хараппцы любили украшения и предавались радостям жизни. Мужчины следили за модой, носили такие же коротко подстриженные бородки, как поздние ассирийцы в Западной Азии, одевались в расшитые хлопковые одеяния, увлекались в свободное время игрой в кости.

А хараппские женщины заботились о своей внешности не меньше, чем современные. Они использовали румяна, мази, подкрашивали ресницы и веки, мазали губы, колдовали над прической, носили всевозможные браслеты, серьги, ожерелья, подвески из прекрасно обработанных драгоценных камней. При раскопках протоиндийских городов встречаются тысячи крошечных белых цилиндрических бус. Хараппская женщина выходила на улицу словно не из жилища пятитысячелетнего прошлого, а из современного ювелирного магазина.

Мужчины носили длинные туники, а женщины - короткие юбки выше колен, похожие на современные мини-юбки и поддерживаемые поясом или кушаком. Судя по терракотовым женским статуэткам, женщины выше пояса не надевали ничего, кроме ожерелий. В Индии даже поныне женщины некоторых племен носят только набедренную повязку.

Хараппцы любили танцевать под музыку струнных инструментов типа арфы или лиры, барабанов, звучащих раковин, при этом использовались специальные маски. Танцевальные позы напоминают современные, бытующие в Индии. В развалинах поселений часто находят фигурки кукольного театра, так что знаменитые кукольные представления Раджастхана и Гуджарата имеют древнюю традицию.

К северу от Бомбея, на берегу Камбейского залива, был расположен Лотхал, город-порт. Для защиты от наводнений и врагов его окружили стеной из обожженного кирпича. Улицы его радовали глаз чистотой. В Лотхале был самый крупный в тогдашнем мире (четыре тысячи лет назад) док длиной 210 м, шириной 35 м и глубиной 4,15 м, являвшийся чудом инженерного искусства. Близ причалов находился громадный склад. В Акрополе размещались руководство и общественные службы, а в Нижнем городе - ремесленники и торговцы.

Произведения искусства, найденные при раскопках Лотхала, несли в себе черты реализма. Можно сказать также, что в целом искусство это было жизнеутверждающим, что импонировало рационалистически мыслящему купцу или работающему на рынок ремесленнику. На одном из небольших кувшинов изображен, например, известный фольклорный сюжет о том, как томимый жаждой олень не может напиться из кувшина с узким горлом, тогда как птица (ворона?) легко запускает клюв в сосуд. На другом красноглиняном сосуде изображена сцена с хитрой лисицей и вороной на дереве, держащей во рту, правда, не кусок сыра, а рыбу.

Ювелиры Лотхала умели гранить драгоценные камни не хуже современных мастеров и использовали даже химию, технику травления. Вообще ювелирное дело Камбейского залива процветает непрерывно с хараппских времен, современные мастера по изготовлению ожерелий еще используют приемы, выработанные протоиндийскими гранильщиками.

Архитекторы Лотхала для выверки вертикалей и углов в 45° использовали точные инструменты, сделанные из раковин с прорезями. Мастера по металлу изобрели циркулярную пилу и бронзовое сверло с витой нарезкой. Типы веретен, катушек и бобин, применявшиеся текстильщиками Лотхала, до сих пор используются для прядения шерсти бхарварсами - полукочевым скотоводческим племенем из Катхиавара и Гуджарата, которое, по преданию, происходит от племени ядавов индийского эпоса. Все это указывает на высокий уровень культуры в древнем Лотхале. При раскопках здесь найдены были модели двуколок. На одном из черепков видна фигура человека, стоящего на двухколесном экипаже в такой же позе, как водитель колесницы на ассирийских барельефах. Можно допустить, что люди Лотхала использовали повозки, похожие на колесницы. Некоторые нынешние гуджаратские двуколки весьма напоминают лотхальские.

Очевидно, протоиндийцы ценили искусство шахматной игры. Найденные хараппские звероголовые и пирамидальные игровые фигуры из слоновой кости по форме и величине напоминают современные индийские шахматные фигуры и те фигуры, которые обнаружены в гробнице древнеегипетской царицы Хатшеп - сут. Шахматы в Индии издревле считаются игрой царей. И фигурами в ней были, кроме царя и визиря, четыре традиционные силы индийского войска: слон, конь, ладья-колесница и солдаты- пешки.

Бронзовая фигурка девушки из Хараппы

О нравах, о вкусах и критериях красоты тех времен рассказывают произведения мелкой пластики, открытые археологами. Вот медная фигурка тонкой длинноногой юной танцовщицы из Мохенджо - Даро. Пушистые волосы падают на ее правое плечо, ожерелье с тремя подвесками лежит на груди; правая рука, украшенная браслетом выше локтя и тремя браслетами на запястье, упирается в верхнюю часть правого бедра сзади; левая рука, сплошь унизанная от кисти до плеча 24 браслетами, касается левого бедра. В положении ног и рук девушки чувствуется движение, поза ее напоминает позы якшинь, правда, более полнотелых, в позднейших буддийских и индуистских храмах. Это уже не Великая Мать, не идеал неолитического земледельца - фигурка отражает вкус много повидавшего горожанина.

А вот и он сам, в летах, с бородкой, не то жрец, не то бог, во всяком случае маг, как о том свидетельствует эмблема трилистника на его одежде, "подбритая" верхняя губа и вставленные глаза - особенности, общие для индского и месопотамского искусства. Мужской торс из красного камня, найденный в Хараппе, напоминает классическую статуэтку "греческого атлета".

При определенной автономии различных социальных и этнических групп, явившейся следствием разделения труда в обществе в описываемую эпоху, неизбежным было параллельное существование нескольких религий, матриархальных и патриархальных первообразов. Распространены были синкретические^* фигуры: люди со звериными головами, звери с человеческими лицами и т. д. Образы и композиции Хараппской цивилизации почти целиком вошли впоследствии в традиционное индийское искусство и живут по сей день.

^*(Здесь: сочетающие в себе разнородные элементы.)

Шедевры протоиндийского искусства - печати. На прямоугольную поверхность размером в несколько квадратных сантиметров хараппские мастера ухитрялись, владея мастерством композиции, вложить глубочайшее содержание. Печати, причем многие из них с "немыми", неразгаданными надписями, - та специфическая форма искусства, которая и социально, и эстетически, и функционально лучше всего соответствовала установкам торгово - ремесленнического хараппского общества.

Рогатый бог на ряде печатей заставляет вспомнить ближневосточных и египетских рогатых богов, а также европейского дьявола, унаследовавшего свои рога от когда-то почитаемых дохристианских богов. У мужчин дравидоязычного племени гондов до сих пор бытует головной убор с рогами.

Древневавилонский мифологический сюжет напоминает печать, на которой изображен рогатый бог между ветвей древа, перед ним коленопреклоненный жрец в головном уборе тоже с рогами, рядом бык (или козел?) с человеческим лицом и тут же семь фигур в высоких шутовских колпаках. Впрочем, некоторые ученые связывают эту сложную композицию с культом Агни, бога огня. Еще одна печать: между двух ветвей древа стоит рогатое божество с длинными развевающимися волосами, слева видно синкретическое животное с человеческим лицом, телом быка и рогами козла, а ниже стоят семь мужских фигур в длинных туниках, с развевающимися волосами и кисточками над головой.

Мифы о шумерском герое Гильгамеше напоминает печать, на которой вырезана схватка между человеко - буйволом и рогатым тигром или схватка героя с двумя тиграми.

На печатях из слоновой кости, фаянса, агата и других материалов нанесены сотни композиций, и не все они понятны сегодня. В некоторых из них усматривают намеки на ведические ритуалы и образы. Так, изображенный на одной из печатей летящий орел, несущий змею, отождествляется с солнечной птицей Гарудой, которая обычно в мифах сопровождает бога Вишну и враждует со змееобразными нагами. Нападение человека с копьем на буйвола истолковывается иногда в духе мифологического сюжета о схватке Шивы и других ведических богов с демоном-буйволом.

Безусловно, блестящее хараппское искусство оставило глубочайшие следы не только в искусстве и фольклоре различных народов Индостана, наследников хараппцев и подражателей им, оно необходимо для понимания фундаментальных символов "мирового древа", "космического ритма", "вселенского дыхания". Кроме йогических поз - асанов, свойственных значительному числу каменных, глиняных и терракотовых статуэток из долины Инда и запечатленных на протоиндийских печатях, произведения хараппского искусства изображали также своеобразную, свойственную танцу несбалансированность поворотов и наклонов различных частей тела, прообраз экспрессивной позы "трибханга" позднейшей индийской скульптуры и живописи, когда одна нога согнута и тело слегка повернуто в талии.

Искусствоведы отмечают в хараппских скульптурах отражение и такого специфического качества индийской эстетики, как "прана" (дыхание), когда пластика тела подчинялась соответствующему внутреннему устремлению или напряжению, так что вся фигура приобретала единый ритм космической мощи и в то же время трепетности плоти.

Уникальная Хараппская цивилизация, просуществовавшая ряд столетий, погибла по каким-то неясным до сих пор причинам. Последние хараппцы или уходили от варваров, от неурожаев в глубь Индостана, или вымирали. Верх взяли арии, обладавшие богатейшей собственной культурной традицией. В послехараппский период орнаментика стала почти полностью геометрической, недолговечное дерево сменило прочный кирпич, и в результате создался дефицит археологической и искусствоведческой информации о веках, предшествовавших временам Ашоки. Однако многие традиции хараппского искусства, сохранившиеся у аборигенов Индостана, впоследствии вошли составной частью в классическое индийское искусство, которое складывалось на основе ведического миропредставления, арийского социального опыта. Они соотносились с некоторыми первообразами ведической мифологии, вобравшей в себя воспоминания древних эпох, но осветившей их с более высокой ступени социального прогресса.

В чем-то протоиндийская и ведическая мифологиия сплетаются друг с другом, чем-то заметно различаются. Недаром среди священных животных хараппцев, изображенных на их печатях, часто встречается тигр, но нет льва, столь победительно обозревающего Индию с вершины сарнатхского "мирового столпа" Ашоки. Образ льва, считают ученые, имеет арийское, ведическое происхождение и как бы символизирует выгоревшую на солнце степь, откровенную власть над просторами и силу. Тигр же, неслышно крадущийся в темноте индийских джунглей, - это символ древнейшей истории страны, ее корней, уходящих в хараппскую эпоху и, возможно, еще глубже, в непознанное прошлое.