Скопинская керамика

Рязанская область. Центр России. Здесь среди невысоких холмов лежит небольшой город Скопин. Когда-то в здешних местах шумели вековые леса. Среди них протекали речки Проня, Галина, Верда. В те древние времена эти речки не были такими мелководными, как сейчас, и было в них рыбы видимо-невидимо ((they) abounded in fish). Жила в этих местах крупная сильная белогрудая птица (white-breasted) с тёмными крыльями (wings), с могучими когтями (claws). Называлась эта птица скопа. Питалась она только рыбой, которую ловила в речках. Летит скопа над водой, увидит рыбу и камнем падает на неё в воду, схватит рыбу когтями, унесёт на берег и съест в укромном месте, где никто ей не помешает.

Осторожная птица жила только там, где было тихо, где лес надёжно защищал её от людей, от шума. Но исчезли из этих мест леса. Часть их вырубили люди, часть сгорела во время пожаров (fires). Вместе с лесами исчезла и скопа. Осталась память о ней только в названии города - Скопйн. Если верить легенде, то название города возникло именно так, хотя существуют и другие версии (versions). Во всяком случае ско-пйнцы изобразили могучую птицу на гербе (coat of arms) своего города, и живёт она ещё в скопйнских керамических изделиях, своеобразной посуде - скульптуре. Любят местные гончары делать кувшины, квасники (кумганы^*), кружки, подсвечники и другие предметы домашнего обихода в виде знаменитой птицы, либо украшают свою посуду изображением её головы, крыльев, лап с когтями. И от этого изделия скопинских мастеров становятся необычными, сказочными. Чём-то похожи они на тех языческих идолов (pagan idols), которым молился в древности человек, - боялся он тогда окружающей его природы и понимал свою огромную зависимость от неё. А сегодняшние скопинские мастера, создавая произведения, полные безграничной фантазии, говорят в них о своей горячей любви к родной земле, к её прошлому, к её исчезнувшим лесам и поэтическим легендам здешних мест.

^* (Кумган - плоский сосуд с узким горлом, длинным носиком и ручкой. Чаще всего в него наливают квас.)

Город Скопин стоит среди холмов. Земли здесь неплодородные, сельским хозяйством заниматься трудно, зато глины хорошие - для гончарного производства лучших и не нужно.

Скопинская керамика

Исследователи считают, что гончары в этих краях жили очень давно, ещё в XII веке. В начале XIX века в Скопинё появились разные ремёсла: вышивка, ткачество, кружевоплетёние. Вырос город, стал побогаче, а гончары по-прежнему жили на его окраине, в слободе (settlement) Подзаводы. Их дома можно было сразу узнать, потому что рядом стоял горн (kiln), в котором обжигали (fired) готовую продукцию - посуду. Жили небогато, трудно. Не прославился город Скопин за прошедшие века своими гончарными изделиями. Местные мастера усердно делали самую простую глиняную посуду: горшки (pots), кринки (jugs), миски (milk), кувшины да незатейливые игрушки и свистки (bowls whistles) (свистульки) в виде всяких зверушек, всадников на конях, птичек. Стоял гончар на базаре и свистел - звал к себе покупателей. За неказистую (plain) продукцию и за свистульки скопинским гончарам дали презрительное прозвище (derogatory nickname) "свистушники". Их простые, не покрытые глазурью (glaze) изделия не могли конкурировать с переливающейся разными цветами яркой посудой, которую привозили в Рязань и Москву на ярмарки из Липецка и с Украины. Скопинские кувшины, кринки, горшки да квасники стоили копейки. Обидно это было гончарам, а нужда с каждым днём всё настойчивее стучалась к ним в дома.

Спор мастеров

В середине XIX века жил в Скопине известный мастер Иван Оводов с сыновьями Фёдором и Василием. Семья Оводовых была крепкая, дружная. Хорошую посуду делали эти мастера, но липецкая, покрытая разноцветной глазурью, всё же была лучше и стоила дороже. И тогда решил Иван Оводов узнать секреты липецкой поливы, делавшей глиняную посуду такой красивой. Послал он сына Фёдора в Липецк, чтобы он поучился у тамошних мастеров, как делать цветную глазурь и как ей покрывать изделия из глины. Знал старик Оводов, что Фёдор горячо любит гончарное дело и готов ночей не спать, чтобы сделать свою посуду самой красивой.

Много времени прошло, прежде чем вернулся Фёдор домой. Выполнил он наказ (order) отца: всё, что мог узнать о разноцветной поливе у липецких гончаров, узнал и сам научился многоцветную глазурь делать.

В Скопинё у гончаров издавна был обычай - самое лучшее изделие ставили на ворота, чтобы все видели, на что способен мастер, который живёт в этом доме. И вот на воротах у Оводовых появилась посуда, покрытая жёлтой, зелёной и коричневой глазурью. Красивая, замечательная посуда!

Некоторое время Оводовы держали в секрете свою поливу, да только недолго это продолжалось. В маленьком городе ничего не утаишь (one can't keep anything secret)! Скоро многие скопинские гончары освоили глазурь и тоже стали изготовлять разноцветные изделия. С появлением поливы в Скопинё все гончары словно проснулись и каждый старался сделать свою посуду красивее и замысловатее (ornate), чем у соседей. Соревнование между мастерами пошло, кто лучшую вещь изготовит.

Особенно славился среди гончаров мастер Михаил Андреевич Жблобов. Уж такой он был фантазёр (man of imagination), такой искусник. Каких только кувшинов, каких фигур он не лепил! Михаил Андреевич был ближайшим соседом Оводовых, но дружбы между ними не было. Наоборот, по нескольку лет друг с другом не здоровались. Мастера были замечательные, но дух соперничества (rivalry) не давал им покоя. О Жблобове было известно, что никто с ним не сравнится в выдумке, в смелости. Он мог по словесному описанию вылепить похожее изображение любого животного и даже человека.

Вот он и слепил льва, совсем такого, как тот, каменный, которого увидел его отец в барской усадьбе и рассказал о нём сыну. Поставил Михаил Андреевич своего льва на воротах. Пусть все видят, и Оводовы, конечно, тоже, какой он мастер!

Однако оказалось, что и Оводовы работать умеют. Прошло немного времени, и на воротах Оводовых тоже появился лев. Он важно стоял, одна его лапа опиралась ((its paw) resting upon) на шар. Был лев Оводовых жёлтый, словно облитый стеклом, в раскрытой пасти его виднелись клыки (fangs), а грива (mane) была из тонких глиняных волосков. Это хитроумный Фёдор Оводов глину через сито пропустил и из глиняной вермишели ('noodles') сделал львиную гриву, а потом покрыл её глазурью. Чудо, а не лев получился! И полива на нём яркая, чистая, так и блестит!

Ах так! Мастер Жолобов решил не сдаваться и сделал черепицу ((roof) tiles) для своего дома. На каждой черепице изобразил какое-нибудь животное: рыбу, птицу или сказочное существо, например дракона (dragon). Особенно хорошо он изображал Полкана. Так называл народ сказочного богатыря - полуконя, получеловека, своеобразного русского кентавра. Много разговоров было о фантастических украшениях на крыше Жблобова, удивлялись люди, любовались необыкновенными украшениями.

А Оводовы что же? Уступили первенство соседу? Ничего подобного! Они сделали кувшин в виде Полкана. Сложный сосуд получился, но красивый, чём-то лесную сказку напоминающий. Наливали кувшин через горловину (neck), которая помещалась на спине у Полкана, а выливалась жидкость через отверстие в его голове. Ручкой кувшина стал хвост сказочного существа. Замечательный кувшин получился! Очень он по вкусу пришёлся скопинцам. Вскоре стали появляться и у других мастеров затейливые (fanciful) квасники, кувшины, которые изображали то сказочных птиц с причудливыми хвостами, служившими ручками кувшина, с головами, с когтистыми лапами, то извивающихся драконов, то медведей, и конечно, скопу.

Талантлив был Михаил Андреевич Жолобов, очень талантлив, да вот характер у него был трудный, и удача его не любила... Не умёл он рассчитывать, раздумывать. Иногда он не работал целыми неделями, гулял, песни пел, и денег у него не было в такие дни ни гроша (hist, half-copeck piece). А потом вдруг он брал в руки глину и лепил из неё всё, что хотел. Однажды он сделал метровую керамическую церковь. Её можно было разобрать и снова собрать. А уж таких львов, как у Оводовых, он, конечно, мог сделать сколько угодно!

Долгое время шло соревнование между Оводовыми и Жолобовыми, и много прекрасных вещей они создали, стремясь удивить и победить друг друга.

Но шли годы. Со временем стали меняться и отношения между Ф.И. Оводовым и М. А. Жблобовым, соперники стали помягче. Они уже чаще встречались и вели длинные разговоры обо всех делах, но только не о работе. А под конец жизни Жолобов сам признал первенство мастера Фёдора Оводова. И случилось это вот как. Шла свадьба. Женился племянник Оводова. На праздничном столё стоял большой золочёный самовар, внутри него горели угольки. Самовар кипел. Гончары пили чай. Когда угли погасли, Фёдор Иванович взял самовар в руки и бросил его на пол.

- На счастье, - весело сказал он.

Самовар разлетелся на мелкие кусочки, и тогда все сидевшие за столом (а среди них было много гончаров) поняли, что самовар-то был сделан из глины. Вот как пошутил мастер Оводов, и Жолобов оценил шутку и его талант.

Гончарным промыслом занимались в Скопинё многие. Однако руку большого мастера всегда можно узнать, хоть и не подписывали своих работ народные мастера. Именно такими были изделия Оводовых. Львы, сделанные Фёдором Ивановичем Оводовым, производят неизгладимое впечатление. Конечно, строго говоря, это очень наивное изображение льва, очень далёкое от реального животного. Морда (muzzle) у него добродушная, даже улыбающаяся, а грйва из тонких глиняных волосков. Этот простоватый лев кажется живым, полным дыхания и силы, теплоты и миролюбия. Скорее всего мастер никогда не видел живого льва, а потому вообразил его таким, какой видел природу вокруг себя, - улыбающимся, миролюбивым...

Такими же динамичными (lively), полнокровными (expressive) были его медведи, петухи, рыбы, птицы, драконы, полканы и солдаты. Иногда они оставались декоративной скульптурой, но чаще они становились разнообразной посудой, удобной и практичной. Вслед за Оводовыми и другие мастера стали делать сказочную скульптурную посуду.

С годами у скопинских мастеров стала настойчиво проявляться тенденция к усложнению формы керамических изделий. Они создавали фантастические фигуры - в кувшине уже было не одно животное, а два, три, у них появлялись необыкновенные хвосты, клювы, дополнительные головы и другие своеобразные скульптурные украшения. Часто гладкие части изделия ещё украшали вдавленным орнаментом, особой гравировкой. Всё это создавало очень необычный, неожиданный и всё же знакомый и понятный каждому сказочный образ. Такие изделия стали охотно покупать.

Во второй половине XIX века появилось много коллекционеров, которые с большим удовольствием начали скупать скопинскую керамику, выполненную "в русском стиле". К скопинским мастерам, и в первую очередь к Оводовым, пришла слава. Гончары стали жить зажиточнее (to prosper), поэтому многие горожане тоже занялись гончарным промыслом. Работали целыми семьями, у себя дома. Здесь же стоял гончарный круг и готовили глазурь. Всю работу выполняли в избе, где не было вентиляции. Рядом за стеной находился горн, в котором обжигали посуду. Скопинцам казалось, что так лучше, зимой не надо выскакивать на мороз после страшной жары у печи, все рядом, в доме. Но скоро многие гончары и их помощники стали страдать от тяжёлых болезней глаз, лёгких (lung diseases), от свинцовых отравлений (lead-poisoning).

Нелёгкой оказалась работа с многоцветной глазурью, да что сделаешь, если стал гончаром и всей душой полюбил это дело и другой работы для тебя нет.

Судьба скопинской керамики

Скопинская керамика - едва ли не единственные в мире скульптурные посудные изделия. Часто это многоярусные фигурные композиции в виде одного кольца на другом. В скопинской посуде нет бесполезных, бездействующих деталей - каждая часть её функционирует, так как сложные переплетения скульптуры полые, в них можно налить большой объём жидкости. Сделать такую посуду-скульптуру очень трудно. Для этого нужно вытянуть глину в длинные трубки, согнуть их в кольцо, причём нельзя измять, испортить тонкие стенки. Здесь нужно высочайшее мастерство.

Мастер аккуратно берёт из ведра комок глины (ball of clay), кладёт его на гончарный круг. Круг начинает вращаться, и под гибкими пальцами гончара "глина тянется". Движения гончара осторожные, точные, рука фантастически пластична. И вот уже на нас с гончарного круга глядят две рыбы, которые изогнулись в кольцо. Они держат в раскрытых ртах горлышко (neck) сосуда. Вот и хвосты у рыб готовы, затем появляется крышка сосуда - маленький лягушонок (little frog). А носиком сосуда становится голова скопы - любимой птицы!

Формуют (mould) скопинскую посуду по частям, из отдельных длинных кусков глины - "жгутов-налёпков (clay coils)", которые соединяют вместе. Такой способ гончарного производства считается самым древним на земле и самым сложным, потому что глина тяжёлая и может легко осесть под собственной тяжестью. Часто гончару приходится переделывать уже законченную вещь.

Судьба скопинского керамического промысла в XX веке во многом похожа на всё то, что происходило в эти годы с другими промыслами. Во время первой мировой и гражданской войн он пришёл в полный упадок. Оставались лишь отдельные мастера.

В 30-е годы стали усиленно возрождать скопинскую керамику. В городе появилась промысловая артель "Керамика", но началась вторая мировая война, и о народном искусстве пришлось на время забыть, как и о многом другом. Большинство гончаров ушло на фронт защищать страну от врага. Вернулись с войны немногие, но нужно было жить, восстанавливать разрушенный войной быт людей. Стали возрождать и промысловые артели. В 1948 году работники Научно-исследовательского института художественной промышленности приехали в Скопин, чтобы помочь восстановить знаменитый гончарный промысел.

В эти дни фигурные керамические изделия делали в городе только два мастера: пенсионер Михаил Иванович Тащеев и бывший фронтовик Михаил Михайлович Пелёнкин. Вернувшись после демобилизации домой, он устроился работать на угольной шахте. Посчитал, что в такое трудное время никому не нужны сказочные квасники да кувшины. А получилось всё иначе. Нашли его сотрудники института и предложили снова стать гончаром. И радостно и страшно было Михаилу Михайловичу: за годы войны отвык он от гончарного круга. Казалось, что и руки-то не смогут глину "тянуть", но сел за гончарный круг и руки привычно смяли пластичный кусок глины. Пошла работа, самая лучшая, самая близкая, о которой скучал все эти трудные годы.

На помощь энтузиастам, восстанавливающим скопинскую керамику, пришёл Дмитрий Михайлович Жолобов, сын знаменитого мастера. Уж давно он был на пенсии (had retired), был стар, но понимал, что его мастерство потомственного гончара в такое время очень нужно людям, и стал помогать работать. Так все вместе, каждый - сколько мог, стали возрождать искусство скопинских гончаров.

Скопинская керамика

Не легко и не сразу удалось воестановить былую славу скопйнской керамики, но в 1945 году при фабрике художественных изделий был организован керамический цех. Рядом с мастерами стали трудиться ученики и рабочие, выполнявшие вспомогательные операции: формовку, литьё, шлифовку. Теперь в цехе работало уже 20 человек, а это означало, что промысел жив и набирает силу.

Среди учеников М. М. Пелёнкина стали появляться очень способные люди, полюбившие гончарное дело. Одной из самых талантливых оказалась Нелли Кузьминична Насонова. Её работы сразу обратили на себя внимание любителей керамики. В них богатая фантазия сочетается с высоким профессиональным мастерством и глубоким пониманием особого местного стиля, а образы русской народной сказки и лубка^* слились с реальной жизнью современного села. Нелли Кузьминична создала множество сосудов-скульптур, отмеченных особым обаянием, теплотой, мягкостью и изяществом форм и пропорций. Н.К. Насонова - участница многих отечественных и зарубежных выставок. Её работы охотно покупают крупнейшие музеи Советского Союза и других стран.

^* (Лубок - народная картинка с простым поясняющим текстом. Лубок продолжал существовать до начала XX века. Обычно он был выполнен в виде гравюры и раскрашен от руки.)

В 1946 году приехал в город ещё один замечательный мастер Александр Иванович Рожко. Родился он на западе страны, в Брестской области, учиться поехал под Москву, в Абрамцевское художественно-промышленное училище, успешно закончил его и уже возвращался к себе домой. Да так случилось, что по дороге он заехал в Скопйн с единственной целью просто посмотреть, что это за прмысел, где такую интересную керамическую посуду делают и ... остался в Скопине. Те, кто видел это, вспоминают: "Вошёл в цех молодой, высокий, жилистый (sinewy), в синем берете. Со всемипознакомился, всё оглядел, присел к гончарному кругу (turntable), а через час уже оформлялся на работу".

"Вдруг понял, - говорит Александр Иванович, - что совсем не случайно заехал сюда, что для меня это самое интересное в керамике, жить без Скопина я не смогу". Вот ведь как иногда в жизни человека бывает, если живёт в нём мастер, художник! Замечательные работы создал А. И. Рожко, остроумные, талантливые, полные любви и уважения к традициям народного искусства.

Скопинская керамика

Ожил, окреп уникальный промысел декоративной керамики. Стала возрождаться его былая слава. В Скопин стали приезжать молодые талантливые мастера из других мест. Причудливая скульптурная посуда из города Скопина снова заняла своё место на отечественных и международных выставках. Опять вокруг стендов стали толпиться восхищённые и удивлённые зрители. А виртуозы-гончары снова привозят домой призы, дипломы, медали и премии.

Сегодня скульптурную керамику делают на Скопинской фабрике художественных изделий. Здесь построен новый керамический цех. Это высокое, просторное помещение с огромными окнами. Кругом самое современное оборудование, никто уже не носит на себе тяжёлые керамические изделия. Полуавтоматические печи производят обжиг (firing (in a kiln)), а рядом универсальные гончарные круги. Везде вентиляция, чистота. И трудятся здесь более ста человек, а это немало для промысла.

Ведущие художники промысла работают в отдельных мастерских, где создаются ручным способом образцы для массового производства и отдельные уникальные изделия. Каждый ведущий художник разрабатывает свою тему, свой образцы. Рядом с замечательными мастерами учатся и работают ученики. Многие из них уже готовы к самостоятельной работе - их изделия красноречиво говорят об этом.

1. Как легенда объясняет происхождение названия города, как со временем изменилась природа здешних мест, какими ремёслами издавна занимались жители Скопина, чем славится он в наше время?

2. Какую роль в истории скопинской керамики сыграло соревнование между семьёй Ободовых и Жолобовым? Как в этой борьбе проявили себя знаменитые мастера?

3. Как гончары делают свой изделия? С какими трудностями встречаются мастера?

Линёва из деревни Вослёбово

Мария Александровна Линёва сидит на высоком табурете возле наждачного круга (grinding wheel) и верстака (workbench), засыпанного толстым слоем розовой, неприятно пахнущей керамической пыли. Одета в синий халат и белый, по-деревенски наглухо (tightly) повязанный платочек. Смотрит светло-серыми, чуть смущёнными (with embarrassment) глазами. Она - крупная, русая (fair-haired), с тем русским мягким лицом, про которое обычно говорят одно ёмкое слово - доброе... Весь верстак перед ней и частично пол заставлен свежепоблёскивающими (newly-made) изделиями. Она - шлифовщица (grinder), обтачивает их донышки (bottoms), чтобы ровно стояли. За спиной Линёвой - широкие полки с сероватыми изделиями, ждущими первого обжига.

- До этого никогда в жизни не рисовала и не лепила, - Линёва засмеялась. - Я всего четыре класса окончила, неда леко отсюда - в Вослёбове. Потом в столовой в городе работала. У меня уже дочери 24 года... И вот, видите...

Почти девять лет была она только шлифовщицей, а однажды подошла к Рожко и спрашивает:

- Почему у тебя получается "болван", а у других нет?

- А ты что, пробовала? - удивился Александр Иванович.

- Пробовала. Ведь все пробуют...

Здесь действительно почти все пробуют работать на кругу и, главное, "тянуть болван" - основное полое кольцо квасника, на которое потом "налепляется", монтируется всё остальное. Получится "болван (slug of clay)" - значит, и всё остальное будет получаться...

- Ну-ка, садись за круг!

Стали Рожко и Насонова помогать Марии Александровне, и дело у неё пошло так, что уже вторую и третью самостоятельные работы взяли на выставки. А она практически ещё только-только азы гончарного искусства осваивала^*, ещё сама не верила, что у неё что-то получится. Днём - шлифовщица, а весь вечер допоздна - у гончарного круга. Плакала от бессилия ((cried in) helpless anger), когда дело не шло. Околдовала (enchanted) её глина: то и дело виделись ей такие причудливые фигуры, каких в Скопине раньше и не бывало. Виделись в воображении чётко, ясно - протяни руку и пощупаешь (would touch). А начнёт всё это в глину переводить - то одно не получается, то другое. И всё так медленно идёт - жди, пока высохнет да не покоробится (wouldn't warp), не треснет (wouldn't crack).

^* (Осваивать азы - начинать учиться какому-то делу, делать только первые шаги. Аз - это первая буква старого славянского алфавита.)

Большой талант, настоящая творческая одержимость (artistic inspiration) проснулись в этой немолодой женщине из деревни Вослёбово.

Теперь почти каждую работу Линёвой встречают с восторгом и на выставках, и в музеях. Мария Александровна принесла в скопинскую керамику непосредственную весёлость, хоть ничего специально смешного она не делает, те же традиционные квасники-бублики (coiled kvass-jugs), большие канделябры, кувшины. И везде та же скопа, рыбы, медведи, но только если присмотреться к этому кваснику, то можно увидеть, что и не скопа на нём, а какое-то забавное пучеглазое чудовище (goggle-eyed monster), которое самозабвенно (completely absorbed in) поёт, раскрыв рот до немыслимой (incredible) ширины. А на другом кваснике вместо привычных скопинских рыбок вокруг оказались дельфинята (baby-dolphins), тоже необыкновенно обаятельные'

По А. Рогову. Фрагмент из книги "Кладовая радости"

1. Как автор описывает М.Линёву, её внешность, рабочее место, где она работала шлифовщицей. Как он относится к этой женщине?

2. Почему к Линёвой пришёл такой большой успех? Какие личные качества этой женщины позволили ей стать известным мастером керамического промысла?

3. Как вы понимаете выражение "околдовала её глина"? Только ли с Линёвой такое случилось? Может быть, что-то похожее происходит и с другими людьми? Вспомните случай с Александром Ивановичем Рожко.

Первая вещь

Удивительно интересно смотреть, как работает мастер-гончар, как под его руками, на виду у затаивших дыхание ((watching) with bated breath) зрителей, рождается изделие. Оно постепенно увеличивается в объёме. Стенки становятся тоньше и тоньше. Форма получает свой основные очертания. Потом под ловкими пальцами гончара рождаются изящные детали: ручка, носик, затем дополнительные скульптурные украшения. И вот уже перед нами квасник. Сейчас будет готова крышка, и можно в печь, на обжиг. Этот квасник единственный в своём роде. Он только что родился в фантазии и под руками мастера, на наших глазах, как это делалось тысячи лет назад и до наших дней. На поверхности квасника, такой гладкой и шелковистой, всё-таки остались едва заметные следы от пальцев гончара. И поэтому кажется, что глина дышит, как живая.

Потом, если изделие будет удачным, его начнут тиражировать (to cast in a mould): сделают форму с первого авторского изделия и будут способом литья производить сотни, а может, и тысячи таких же изделий. Они тоже будут красивыми, но формы их будут чуть сглажены (smoothed out). На них уже не будут видны следы прикосновений (touch) мастера. В этом и состоит отличие авторского экземпляра от копии. Первые, ручные работы -это настоящие произведения искусства. Их-то и покупают музеи и частные коллекционеры. Только они демонстрируются на художественных выставках.

Народная художественная керамика