Л. Н. Молотова. Об одной группе вологодских головных уборов

В фондах Государственного музея этнографии народов СССР хранится богатейшее собрание русских головных уборов конца XVIII - начала XX века. Оно насчитывает более трех тысяч экспонатов из разных губерний России. Значительную часть этого собрания составляют коллекции северных губерний, в которых наиболее полно представлены вологодские головные уборы (более трехсот экспонатов).

Если описанию одежды в литературе уделено достаточно большое внимание, то раздел головных уборов разработан много слабее. Одним из основополагающих сочинений по этому вопросу является труд Д. К. Зеленина^*. Других монографических работ по головным уборам нет, хотя сведения о них имеются в трудах многих ученых^**. А между тем головные уборы - богатейший материал для исследования многих сторон русской культуры; обилие же вещевых памятников и скудная литература о них делают тему особенно интересной.

^* (Д. К. Зеленин. Женские головные уборы восточных славян.- "Slavia", 1926. № V, вып. 2, 3.)

^** (Н. И. Костомаров. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа XVI-XVII веков. СПб., 1887; П. С. Ефименко. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губ. СПб., 1877 г.; Н. П. Гринкова. Родовые пережитки, связанные с разделением по полу и возрасту (по материалам русской одежды).- "Советская этнография", 1936, № 2; Г. С. Маслова. Народная одежда русских, украинцев и белоруссов в XIX - начале XX века. Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956, и другие.)

Ушедшие в прошлое девичьи головные уборы сейчас рассматриваются как произведения народного искусства и служат объектом исследования не только археологов и этнографов, но и искусствоведов.

Предлагаемая статья представляет собой попытку по совокупности ряда признаков осмыслить одну из групп девичьих головных уборов, бытовавших в Вологодской губернии в XIX веке, и выяснить, в чем выражаются особенности, позволяющие выделить их в группу; проследить художественно-стилевую эволюцию; по возможности датировать, определить место изготовления и границы распространения.

Из числа головных уборов в Вологодской губернии середины XIX века привлекают внимание несколько девичьих повязок. Их объединяет ряд одинаковых черт конструктивного и орнаментального характера, однородность материала и устойчивые приемы украшения. Повязок всего двадцать три: восемнадцать привезены из Сольвычегодского уезда и пять - из города Мезени Архангельской губернии. Повязки из Сольвычегодского уезда и Мезени были приобретены на средства этнографического отдела Русского музея у крестьянина А. И. Антонова - жителя Сольвычегодского уезда и А. В. Худорожевой из города Великий Устюг. Эти люди, не являясь этнографами-собирателями, скупали вещи для музея у местного населения и на ярмарках. Естественно поэтому, что полученные от них экспонаты не всегда имеют развернутые аннотации, точную датировку и указания конкретных мест бытования.

Все повязки нашего собрания представляют собой широкую полосу из твердой основы со слегка скругленными краями, длина которой от 40 до 45 см и высота - 12-16 см. С лицевой стороны она обтянута алым или темно-вишневым штофом^*, а с изнаночной - ситцем. Края повязки переходят в парчовые ленты-завязки, слегка расширенные книзу, длина которых в отдельных случаях достигает 57 см; некоторые из них по краю украшены мишурным кружевом и при завязывании спускаются по спине почти до пояса. Очелье повязок отличается своеобразным двухъярусным заполнением. Оно состоит из нижней широкой полосы золотого шитья ("в прикреп косыми рядками") или галуна фабричной работы и верхнего орнаментального обрамления. Полоса 25-30 см в длину и 10 см в высоту почти полностью закрывает налобную часть, но этот массивный золотой обруч, как бы охватывающий лоб, резко не выделяется, так как уравновешен меньшим по размеру, но композиционно насыщенным обрамлением.

^* (Штоф - одноцветная шелковая ткань. Узор создается путем сложного переплетения нитей основы и утка.)

По своему назначению повязки были, несомненно, праздничными, а иногда свадебными. Их нарядность подчеркивалась весьма эффектным сочетанием алого штофа с золотым шитьем и мишурным кружевом. Такие повязки носили с костюмом, состоящим из парчового или шелкового сарафана, рубахи и шитой золотом душегреи.

Очелья восьми повязок украшены широкой полосой золотого шитья (техника "в прикреп косыми рядами"), которая используется как фон для узоров. Контур узора выполнялся "высоким швом по веревочке", напоминающим скань. Узор получался резко очерченным, четким и выразительным.

Темы рисунков сводятся к двум-трем сюжетам. На повязках коллекций № 744-14 и № 1742-14 несколько условно изображены птицы, плавность движения которых передается изящной линией изгиба шеи и поворота корпуса. Обращает на себя внимание сюжет на повязке № 631-64, где обобщенно трактованы женские фигуры с поднятыми руками, стоящие в ряд. Этот сюжет, один из древнейших в иконографии русского народного искусства, был весьма распространенным в северной вышивке^*. На остальных пяти повязках вышиты цветы, лучевидные розетки, геометризированные узоры, расцвеченные жемчугом, стеклярусом и цветными стеклами.

^* (В. А. Городцов. Дако-сарматские религиозные элементы в русском народном творчестве. Труды Государственного Исторического музея, вып. I. M., 1926. )

Девичья повязка. Мезень Архангельской губернии. Середина XIX века. Государственный музей этнографии народов СССР

У пятнадцати повязок налобная часть украшена широкой полосой фабричного галуна, или, как его называли в народе, "просекного хаза". Может возникнуть вопрос: как отнестись к галуну, самостоятельное или вторичное это явление? Поскольку он нашит на то же место очелья, что и полоса шитья и совпадает с ней по размерам и даже рисунку, имитируя шитье "в прикреп", то естественно предположить замену золотого шитья галуном. Но правомерна также и гипотеза о самостоятельном применении просекного хаза - очень модного материала в деревне в начале XIX века. Но не эта полоса золотого шитья или галуна является определяющей для нашей классификации. Основную смысловую и декоративную нагрузку вышивки очелья несет шитый золотом по красному фону орнамент, расположенный над галуном и по бокам его. Круг сюжетов вышивки невелик: это зооморфные изображения и растительные формы, широко распространенные на всей территории Русского Севера. Однако эти образы имеют разнообразные варианты и решения, хотя вышивальщицы, строя орнамент, обычно используют лишь несколько элементов. Близкие образы можно встретить также и на других предметах одежды и домашнего обихода, бытовавших в Сольвычегодском уезде: на полотенцах, передниках и т. д. Но в различном материале они воплощались по-разному. Специфика шитья золотой нитью заключалась в том, что рисунок приобретал чеканность, монументальность и некоторую статичность. Тщательное рассмотрение вышитого орнаментального обрамления повязок позволило условно разделить их на три подгруппы.

Первая подгруппа, самая большая, состоит из 12 повязок и географически почти целиком относится к одному месту - Сольвычегодскому уезду (за исключением повязки № 631-69, привезенной из города Мезени). На этих повязках изображены птицы и элементы растительного характера. Постепенно стилизация узора возрастает, и изображения сливаются, превращаясь в единую плавнотекущую линию. Во вторую подгруппу мы включаем восемь повязок, территориально принадлежащих к городу Мезени и Сольвычегодскому уезду. В них наблюдается постепенное насыщение текущей линии завитками и "раковинами", иногда приводящее почти к сплошному заполнению верхней части очелья. Иногда эта плавная линия переходит в более твердую, остро выразительную, напоминающую зигзаг.

Отмеченные мотивы рокайля, несомненно идущие от резьбы по дереву, были весьма распространены в орнаментации северодвинской утвари^*. Среди повязок данной подгруппы выделяются мезенские. Их отличают широкое мишурное кружево, пришитое к верхнему краю очелья, и кружки, прикрепленные к левой завязке. Эти дополнительные детали не меняют структуры повязки, не нарушают ее внутреннего строя, но значительно обогащают декоративно. По всей вероятности, кружки на повязках представляют скорее деталь обрядового характера, чем декоративного.

^* (Н. В. Тарановская. О типах северной росписи на бытовых предметах. Доклад на VII Международном конгрессе этнографов и антропологов. М., 1964, стр. 3.)

Как известно, девичьи головные уборы, независимо от их формы, оставляли волосы открытыми. После того, как девица была просватана, она прикрепляла к очелью своей повязки специально изготовленный, нарядно украшенный овальный натемник, закрывавший волосы сверху, и небольшой кружок, скрывающий волосы на затылке. Известный советский этнограф Н. П. Гринкова в такой повязке с натемником совершенно справедливо, на наш взгляд, видела прототип глухого женского головного убора^*.

^* (Н. П. Гринкова. Указ. соч., стр. 30.)

В фондах Музея этнографии в коллекции 1558 под № 76, 77, 78 (Европейская Россия)^* хранятся банты от головных уборов с кружком и отдельные кружки, которые привязывались к повязке просватанной девицы. Их форма и украшавшие их изображения совпадают с мезенскими. Весьма примечательна и иконография - лучевидные розетки, стилизованные древа жизни и т. д. Смысл этих изображений прочитан давно^** и означает пожелание счастья, добра, богатства, то есть обычные свадебные пожелания. Весьма примечателен натемник к повязке № 622-71, где очень своеобразно воплощен символ брачного союза: две стилизованные человеческие фигуры, заключенные в контур сердца. Под сердцем изображены два лебедя, сросшиеся грудью.

^* (В собрании ГМЭ под рубрикой "Европейская Россия" хранятся преимущественно предметы из северных губерний.)

^** (В. А. Городцов. Указ. соч., стр. 9, 10; Б. А. Рыбаков. Древние элементы в русском народном творчестве.- "Советская этнография", 1948, № 1, стр. 104. )

К третьей группе нашей условной классификации относятся три повязки, у которых орнаментальное шитье по красному фону либо совсем отсутствует, либо выражено очень скромно, - едва видной тонкой зигзагообразной линией или отдельно разбросанными листьями.

Проследив развитие обрамления в повязках и отмечая его хронологическую последовательность, мы все же не можем с уверенностью сказать, что повязки с более архаичными композициями были выполнены раньше, чем повязки с геометризованным узором. Для их датировки необходимо привлечь также различные источники и литературу, которые помогли бы выяснить целый круг вопросов: наличие залотошвейных центров, их истоки и традиции. Располагая таким материалом, можно, хотя бы приблизительно, уточнить хронологические и географические границы распространения повязок.

Девичья повязка с элементами архаики в виде изображений птиц. Сольвычегодский уезд. Вторая половина XIX века. Государственный музей этнографии народов СССР

Наличие общих черт, сложившихся в определенную систему, свидетельствует не только о давности существования такого типа повязок, но и указывает на район их изготовления. Особое внимание надо обратить на технику шитья. В золотом шитье различается несколько разных швов и приемов^*. В нашем собрании основные - "шов в прикреп", "шитье по карте" и "по веровочке". Возникает вопрос об истоках и традициях этого вида искусства в верховье Северной Двины, о его применении в других видах одежды, а также связях с торговлей.

^* (Е. В. Калинина. Техника древнерусского шитья и некоторые способы выполнения художественных задач.- Сб. "Русское искусство XVII века". Л., 1929.)

Корнями своими золотошвейное искусство в Сольвычегодском уезде восходит к XVI веку, когда именитые люди Строгановы завели у себя различные мастерские, среди которых золотошвейные занимали далеко не последнее место^*. Особого расцвета мастерские достигли в 70-е годы XVII века, когда ими стала руководить А. И. Строганова (супруга Д. А. Строганова), сама искусная мастерица и художница. Культура шитья и искусство строгановских мастериц были очень высоки. Уже тогда из довольно большого количества изделий различных мастерских (Годуновских, Старицких и многих монастырских) выделялись строгановские пелены и плащаницы "прекрасно выполненные, как это свойственно строгановским памятникам, плотным швом со сложными узорами XVII века, чрезвычайно тонко". И уже в те же времена их отличал стиль: "толстые шитые по веревочке контуры, типично строгановские"^** и материал-темно-малиновый шелк.

^* (Н. А. Макаренко. Искусство Древней Руси. У Соли Вычегодской. СПб., 1912; Н. Устрялов. Именитые люди Строгановы. СПб., 1842, стр. 91-100.)

^** (Е. В. Георгиевская-Дружинина. Строгановское шитье в XVII веке. Сб. "Русское искусство XVII века". Л., 1929, стр. 119-121, 123. )

Очевидно, традиции этого искусства и его продолжение следует видеть в рукоделии сольвычегодских женщин, использующих те же приемы и тот же материал. Золотое шитье издавна было одним из распространенных приемов украшения праздничной крестьянской одежды и особенно широко применялось в XVIII веке. Среди других способов украшения золотое шитье составляло не такую уж значительную часть, но его высокая стоимость повышала ценность одежды; ее берегли, передавали по наследству, что при устойчивости моды того времени позволяло носить одну и ту же вещь не одному поколению^*.

^* (В. А. Фалеева. Вышивка. Русское декоративное искусство, т. П. М., 1963, стр. 614; Л. И. Якунина. Русское шитье жемчугом. М., 1955, стр. 57.)

Не каждая девушка или женщина украшала сама себе одежду золотым шитьем. Нужны были навыки, умение, определенные инструменты и материалы. Чаще такую одежду заказывали мастерицам или покупали заготовки для нее на местных ярмарках и торжках^*.

^* (П. И. Челищев. Путешествие по северу России в 1791 г. СПб., 1886, стр. 126, 127, 151, 152.)

Несомненно, виртуозная техника сохранилась в работах многих мастериц и после того, как мастерские пришли в упадок. Передавая производственные навыки и секреты из поколения в поколение, мастерицы сохранили это искусство в форме домашнего ремесла.

С конца XVIII и в течение почти всего XIX века производителем основной массы предметов бытового искусства была та часть крестьянства, которая изыскивала "себе средства к жизни подсобными ремеслами и занятиями"^*.

^* (В. Воронов. Крестьянское искусство. М., 1924, стр. 110.)

Наиболее широко ремесла были распространены в северо-восточных уездах Вологодской губернии, где их развитие стимулировалось не только близостью высокоразвитых центров культуры и торговли - Сольвычегодска и Великого Устюга, но и тем, что в Сольвычегодском и других северных уездах Вологодской губернии было наименее развито сельское хозяйство. 80 процентов населения этих районов занималось лесными промыслами и другими подсобными работами^*.

^* (Внеземледельческие промыслы Вологодской губернии. СПб., 1903.)

В литературе, издаваемой земствами^*, никаких сведений или указаний на существование в Сольвычегодском уезде золотошвейного дела как развитого промысла мы не встретили. Однако из скупых архивных записей А. В. Худорожевой - одной из упомянутых собирательниц коллекций по северным губерниям, нам стало известно, что в Черевкове были приобретены "рукавицы золотые, шитые вызолоченным серебром по сукну", "туфли, шитые золотом, и 14 натемников работы крестьянки Гусевой". В деревне Шидры Черевковской волости у крестьянки "Дубасовой Кл. Ник. были куплены 24 четверти шитья золотом и серебром старинные за 60 р.". И далее "четверти (верхушка тульи для кокошника), Холмогорский уезд, Архангельской губернии. Производятся в селе Черевкове, Вологодской губернии. Носятся в Архангельской". И еще одна весьма примечательная запись: "60 образчиков старинных шитых золотом и серебром настоящий подлинник, с которых брали узоры в разные места для вышивок разных вещей. Только находятся у двоих в Вологодской губернии, куплены за 21 рубль в Вологодской губернии Сольвычегодского уезда деревни Верхней Тоймы старообрядки зажиточной крестьянки Феодосии Ивановны Лобановой"^**. Возможно, Верхняя Тойма была родиной многих золотошвейных узоров, распространенных в Сольвычегодском уезде.

^* (Памятные книжки по Вологодской губернии за 1863, 1867, 1868 гг.; Сборник сведений по внеземледельческим промыслам населения в зиму 1902 г. СПб., 1904; Ф. А. Арсеньев. Вологодская губерния. Очерк кустарных промыслов. 1882 год; Вихляев. Промыслы. 1908 год; А. Я. Полферов. Кустарная промышленность в России. СПб., 1913. )

^** (Архив ГМЭ. Собирательское дело А. В. Худорожевой, ф. 1, оп. 2, д. 700, л. 41, 90.)

В деревне Кухтыревской Черевковской волости крестьянин Антонов купил восемь золотых повязок (колл. 741)^*.

^* (Архив ГМЭ. Собирательское дело Антонова, ф. 1, оп. 2, д. 13, л. 9.)

В одном из томов указателей кустарных производств отмечается, что "в Ляховской волости Сольвычегодского уезда в деревне Скорлатная занимаются золотошвейным делом. Наиболее известная мастерица М. А. Кобылина". В графе "Сбыт вещей" значится село Черевково и город Красноборск^*.

^* (Справочный указатель кустарных производств, вып. IV. СПб., 1900, стр. 418, 729.)

Девичья повязка с мотивами 'рокайль'. Сольвычегодский уезд. Первая половина XIX века. Государственный музей этнографии народов СССР

Таким образом, мы располагаем данными о том, что в ряде деревень Черевковской волости были мастерицы, умевшие шить золотом и сбывавшие товар на местных ярмарках, одной из которых была ярмарка в Черевкове. Черевково, расположенное на Северной Двине,- старинное казенное село. Упоминание о "Черепковской" (Черевковской) волости мы встречаем еще у П. И. Челищева в его дневнике за 1791 год^*. В середине XIX века это был уже довольно крупный торговый центр, где ежегодно устраивались две-три ярмарки. К 1859 году в селе насчитывалось 38 дворов и более 200 душ населения^**. Сбывать свой товар здесь могли местные ремесленники и крестьяне из окрестных и более отдаленных деревень. Вероятно, в Черевкове покупались повязки и из Мезени, близость которых к привезенным из Сольвычегодского уезда не оставляет сомнений. Наличие же на очелье кружева видимо объясняется данью местной мезенской моде.

^* (П. И. Челищев. Указ. соч., стр. 149.)

^** (Список населенных мест Вологодской губернии, по сведениям 1859 года. СПб., 1866.)

Исходя из вышеизложенного, можно высказать следующее: 1) Монолитность коллекции, выраженная в устойчивой конструктивной общности и определенных приемах орнаментации, говорит о давности существования этого четко сложившегося типа повязок. При работе нами были просмотрены коллекции девичьих головных уборов по ряду губерний, сопредельных с Вологодской, Архангельской, Вятской, Пермской, Костромской, Ярославской, однако подобный тип уборов нигде не был отмечен, кроме Мезени Архангельской губернии. Такие повязки не встретились и в прочих уездах Вологодской губернии. Ареал их распространения свелся только к Сольвычегодскому уезду. Тщательный анализ орнаментики повязок и сравнение ее с семантикой узоров на других предметах, бытовавших в районе Черевковской волости Сольвычегодского уезда, дают возможность считать их локальными, черевковскими.

Девичья повязка с натемником и кружком. Солъвычегодский уезд. Середина XIX века. Государственный музей этнографии народов СССР

2) В Сольвычегодском уезде, богатом разнообразными промыслами, имелись все предпосылки для существования золотошвейного ремесла. В конце XIX и начале XX века (время сбора повязок) это ремесло не было сосредоточено в едином центре; им занимались отдельные мастерицы, жившие в Черевкове и близлежащих деревнях. Известно, что наибольший процент кустарей-одиночек приходится на районы, ближайшие к рынкам сбыта. Если в конце XIX и в самом начале XX века мастерицы-золотошвеи занимались вышивкой различных предметов одежды, то они могли изготавливать и повязки.

3) Рассмотренную нами группу повязок пока точно датировать трудно. Нам представляется, что хронологические границы могут простираться от конца XVIII до второй трети XIX века. Как уже указывалось, наличие определенных черт, говорящих о давности существования этого типа повязок, позволяет нам некоторые из них отнести и к XVIII веку. Однако материал, из которого они изготовлены, - низкого сорта штоф, бумажная парча, и в отдельных случаях некачественная золотошвейная работа- дают право предполагать сравнительно позднее время их изготовления - вторую треть XIX века.