Геометрическая роспись и реалистическая пластика (искусство медно-каменной эпохи)

Кто когда-либо бывал в Средней Азии, тот даже из окна вагона поезда мог видеть высокие бугры, беспорядочно разбросанные по ровной глади пустыни. Особенно много их в Туркменистане, часть из них является руинами давно заброшенных поселений медно-каменного времени. Археологические экспедиции в течение многих лет раскапывали эти поселения, исследуя культурное наследие людей, обитавших здесь в IV тысячелетии до н. э. Одними из первых более полувека назад были раскопаны поселения у современного туркменского аула Анау, так что все другие памятники этого периода условно были названы анаускими.

Посмотрим, какие же изменения произошли в культуре анауских племен по сравнению с джейтунскими. Во-первых, резко разрастаются в размерах сами поселения, теперь они состоят из многих десятков и даже сотен домов. Стены зданий, как и прежде, возводятся из прямоугольного сырцового кирпича, изготовленного в специальных формах. Входные проемы в дома закрыты досчатыми дверями, укрепленными в специальных каменных подпятниках. Но особенно важно зарождение культовой архитектуры. Таких зданий пока известно всего несколько. На поселении у аула Анау археологи обнаружили помещения, полы которых оказались окрашенными густой красной краской, в чем проявилась местная традиция, истоки которой уходят еще в джейтунское время. Но жители поселения у Анау не ограничились лишь слепым повторением давно известных традиций. В своем изобразительном творчестве они пошли гораздо дальше. Археологам посчастливилось раскопать святилище, богато украшенное внутри настенными полихромными росписями. Стены этого помещения сначала были покрыты специальной загрунтовкой светлосерого цвета. По этому фону нанесена полихромная роспись, состоящая из двух прямоугольных панно. На одном из них нарисованы красные треугольники, заключенные в черные рамки и скомбинированные в шахматном порядке. Другое панно составляют красные квадраты в черных рамках, которые также расположены в шахматном порядке.

Еще более интересный материал найден археологами на другом поселении медно-каменного века - Яссы-депе, у современного г. Каахка. При раскопках в центральной части этого небольшого родового поселка обнаружено здание - древнее святилище. Оно состояло из двух смежных помещений, соединенных проходом. В одном помещении был сооружен очаг-алтарь и сохранились следы настенной росписи. Во втором стена, расположенная напротив входа, сплошь украшена полихромной настенной росписью, наложенной в несколько слоев. Наиболее древняя роспись представляет вертикальные ряды ромбов разной раскраски: один вертикальный ряд состоит из черных ромбов, следующий из красных, заключенных в черные рамки, затем опять из черных ромбов и т. д.

Более поздний слой настенных росписей состоит из вертикальных рядов равнобедренных треугольников красного цвета, обрамленных по краям белой инкрустацией из алебастра.

Стенные фрески Яссы-депе 1 - красный цвет; 2 - белая инкрустация; 3 - оливковый грунт; 4 - черный цвет (IV тысячелетие до н. э.)

Вдоль двух других стен этого помещения, немного отступя от них, расположены деревянные колонны. Колоннада и настенные росписи придавали всему зданию определенную парадность, создавая впечатление торжественности и вместе с тем таинственности, столь необходимых для святилищ, а позднее храмов.

Описанные полихромные росписи являются древнейшими настенными фресками нашей страны. Вместе с тем они дают достаточно яркое представление о ранних этапах развития монументального изобразительного искусства у племен, обитавших в Закаспии в начале IV тысячелетия до н. э.

Хотя эти росписи представлены исключительно геометрическими орнаментами, мы не должны исключать возможность наличия и иных сюжетов, например зооморфных. В этом отношении показательны стенные росписи храма в Телль Укаире (Месопотамия), где наряду с геометрическими орнаментами в виде рядов ромбов имеются изображения идущих быков и пятнистых леопардов.

Больше того, как руины у Анау, так и Яссы-депе являются небольшими, периферийными памятниками, в то время как на этой территории имеются огромные поселения: Намазга-депе, Кара-депе, Геоксюр и другие, на которых слои этого времени пока еще почти не затронуты раскопками. Несомненно, что и на этих "столичных" поселениях также имеются святилища, которые могли быть оформлены более богато и с большей пышностью, чем описанные выше.

В эпоху медно-каменного века совершенствуется и достигает значительного расцвета керамическое искусство. Прежде всего резко увеличивается набор керамической посуды, появляются новые керамические формы. Но самое главное - увеличивается разнообразие орнаментальных мотивов, в основе которых прослеживаются четкие традиции росписей предшествующего времени.

Наиболее распространенным, можно даже сказать ведущим, мотивом росписи этого времени является рисунок из горизонтальных рядов силуэтных треугольников, сплошь закрашенных внутри черной или темно-коричневой краской.

Наряду с этим гончары уже довольно широко используют рисунки в виде метоп, шахматной доски, зигзагообразных лент, лопастного орнамента. В целом же керамическое искусство отличается большой геометризацией орнаментов. Как исключение можно указать на иные, единичные мотивы росписи. Есть, например, небольшой горшочек, с внутренней стороны которого нарисован растительный узор - то ли дерево, то ли колос. Рисунок сильно стилизован, так что с уверенностью судить о виде растения трудно. Но особенно примечательно, что древние мастера используют в своем ремесле уже зооморфные сюжеты. Наиболее излюбленным мотивом становятся профильные фигуры горных козлов: слегка изогнутое туловище, изображенное одной плавной линией, прямые линии ног и заброшенные назад саблевидные рога. Хотя рисунки обнаруживают уверенную руку мастера, все же гончары изображали лишь схему, самые характерные признаки животного.

Зато на одном сосуде, найденном на древнеземледельческом поселении Кара-депе у станции Артык, имеется совершенно уникальный рисунок. К сожалению, сосуд дошел до нас в обломках, но прошедшие тысячелетия сохранили изображение стройной тонконогой лошади с маленькой изящной головкой на плавно изогнутой шее. Гончар с большим художественным мастерством изобразил это благородное животное, возможного предка современной ахалтекинской лошади. Специалисты долгое время не знали, когда появилась лошадь у древних жителей Южного Туркменистана. Костные остатки, находимые при раскопках, определялись палеозоологами то как принадлежащие кулану, то как лошади. Теперь мы можем с уверенностью считать, что знакомство южнотуркменистанских племен с этим животным относится по крайней мере к первой половине IV тысячелетия до н. э.

Более полно для этого времени представлена коллекция мелкой глиняной скульптуры, в основном животных. Здесь мы видим целые "стада" барашков с закрученными ронжами, козликов с торчащими вверх рогами и, наконец, рогатых же бычков с подчеркнутой холкой.

Но совершенно особый интерес, конечно, представляют антропоморфные статуэтки, изображающие обнаженную женщину. Это уже совершенно иной, по сравнению с джейтунским, художественный и стилистический тип. Перед нами реалистично выполненные полногрудые матроны с намеренно подчеркнутыми признаками пола. Особенно хороша одна статуэтка, найденная при раскопках поселения Кара-депе. К сожалению, головка у нее отломана, но и то, что сохранилось, свидетельствует о подлинном художественном мастерстве и хорошем знании пластики человеческого тела. Тонкая шея (охваченная кольцевой полосой, продолжающейся на спине в виде двух лент) переходит в покатые плечи. Тонкая талия и мягкая линия бедер дополняют общий чувственно-реалистический облик фигурки.

Расписная керамика эпохи энеолита (IV тысячелетие до н. э.)

Уже в это время отмечается два стиля в изображении женских статуэток. Наряду с вышеупомянутым типом на поселениях, расположенных в Юго-Восточных Каракумах, бытовали иные типы женских терракотовых фигурок. Такие статуэтки обнаружены археологами на поселении Дашлыджи-депе, в древнем Геоксюрском оазисе (Юго- Восточные Каракумы). Одна совершенно целая статуэтка имеет схематично вылепленное лицо, прямой торс без рук и грудей и цилиндрическое основание.

Чем же объяснить столь разные художественные приемы в оформлении одинаковых по назначению статуэток? Вряд ли можно говорить о двух разных художественных "школах", тем более, что, судя по общему облику, все поселения Южного Туркменистана этого времени принадлежали к одной археологической культуре, или, иначе говоря, были населены одним народом. Скорее здесь можно усматривать влияние иного культурно-исторического круга, находившегося за пределами современного Туркменистана. Это могло быть влияние, идущее с юга, где в это время обитали родственные оседло-земледельческие племена, и скорее всего из древней Сузианы (юго-западный Иран), где имеются очень похожие статуэтки, но относящиеся к несколько более раннему периоду, чем дашлыджинские.

Женские статуэтки (IV тысячелетие до н. э.) 1 - Кара-депе у Артыка; 2 - Дашлыджи-депе

Что же пытались выразить древние люди, с такой любовью изготавливавшие столь милые их сердцу женские фигурки? Не были ли это простые игрушки, куколки, которыми забавлялись дети? По этому вопросу среди специалистов нет разногласий. По общепринятому мнению, подтвержденному тысячью фактов, такие статуэтки олицетворяли собой женское божество - богиню-мать, богиню плодородия. В самом деле, древние земледельцы прекрасно сознавали, что землю нужно оплодотворить зернами, чтобы она родила новый урожай. Вся их повседневная жизнь способствовала зарождению и развитию идеи всеобщего плодородия, которая выражалась в магии плодородия. Естественно, что уже очень скоро у земледельческих народов складывается обобщенный образ богини-матери, который включал в себя все многообразие представлений и идей древнего человека, еще так сильно зависящего от окружающей природы. При их во многом "предметном" мышлении эта общая, универсальная идея воплотилась в конкретном образе женского божества. Шумерийская Инанна, вавилонская Иштарь, египетская Исида, греческая Деметра - вот далеко не полный перечень женских божеств, олицетворявших собой универсальную идею материнства у многих древнеземледельческих народов мира.

Так, например, в древневавилонском эпосе мы находим не только упоминание богини-матери, но она выступает здесь уже как основная защитница людей от всевозможных невзгод их повседневной жизни. Вспомним всем известный миф о всемирном потопе. Боги сами ниспослали на землю потоп, но, устрашившись силы стихийного разрушения, впали в ужас и сожалеют о сделанном. Особенно неутешна богиня-мать, Иштарь:

 Для того ли рожаю я сама человеков, 
 Чтоб, как рыбий народ, наполняли море!*

^* ("Эпос о Гильгамеше". Перевод И. М. Дьяконова. М.- Л., 1961, стр. 76.)

Но вот корабль с единственными оставшимися в живых на земле людьми пристал к суше. Спасенные совершают жертвоприношения, на которые собираются все боги:

 Как только прибыла богиня-матерь, 
 Подняла она большое ожерелье, 
 Что Ану изготовил ей на радость: 
 "О боги! У меня на шее лазурный камень - 
 Как его воистину я но забуду, 
 Так эти дни я воистину помню, 
 Во веки веков я их не забуду! 
 К жертве все боги пусть подходят, 
 Эллиль к этой жертве пусть не подходит, 
 Ибо он, не размыслив, потоп устроил, 
 И моих человеков обрек истребленью"*.

^* ("Эпос о Гильгамеше", стр. 77.)

Итак, из этого ценнейшего письменного источника мы узнаем, что уже в те отдаленные времена именно богиня-мать считалась матерью всех живущих на земле людей. Очевидно, очень близкий образ отражали и терракотовые статуэтки древних южнотуркменистанских племен. Несомненно также, что женские статуэтки, порожденные народным творчеством, заключают в себе духовное наследие того народа, язык которого не сохранился. И в этом отношении чрезвычайно интересны художественные и стилистические преобразования, которые претерпевают эти фигурки па протяжении всего периода существования земледельческих племен Южного Туркменистана.

В самом деле, наиболее ранние из них (исключая единичные статуэтки джейтунского периода) еще выполнены сравнительно реалистично: они объемны и пластичны. Скульпторы как бы лепили копии со своих живых современниц, подчеркивая лишь отдельные детали, обусловленные смысловым значением. Божество в это время наделяется еще многими чисто человеческими качествами, оно еще не выродилось в совершенно абстрактных идолов. Нет единого выработанного типа, поза статуэток варьирует, еще только вырабатываются узаконенные иконографические образы божества, столь характерные для последующего периода эпохи бронзы. Все это в конечном счете может свидетельствовать и об идеологических представлениях анауских племен, которые лишь создавали свой "божественный" пантеон, где боги еще наделялись многими человеческими чертами.

Предметы искусства, найденные при раскопках могильников, обычно связаны с обрядом захоронения и позволяют судить о религиозных представлениях людей меднокаменного века. Так, при раскопках древнего поселения у Анау найдены детские захоронения, где умершие были погребены в скорченном положении в позе "спящего". Скелеты лежат на боку, ноги согнуты так, что колени подтянуты к подбородку. Такой обряд захоронений распространен был не только на древнем Востоке, но и в Европе. Среди археологов пока не существует единого мнения о его смысловом значении. Наиболее распространено предположение, что по представлению древних человек, умирая, возвращался назад в "мать - сыру землю" и поэтому ему придавали позу младенца в эмбриональном положении. Независимо от окончательного решения этого во многом еще спорного вопроса скорченное положение умерших не является случайным, а отражает определенные взгляды древних на загробную жизнь. Нередко в могилы клали всевозможные украшения и сосуды - погребальные приношения, необходимые для загробной жизни.

По этим еще редким находкам в могилах мы узнаем, что у анауских племен были уже известны украшения. Древние камнерезы вытачивают бусы, которые изредка составляют целые связки в виде ожерелий. Особенно эффектны редкие украшения, изготовленные из бирюзы, лазурита и сердолика, но пока еще довольно простых форм. Кузнецы-ювелиры выковывают из красной мягкой меди миниатюрные булавочки с пирамидальными навершиями, витые украшения, пустотелые обоймочки.