Майолика

В эпоху Ренессанса очень высокого расцвета достигло прикладное искусство, проникнутое теми же идеями, что и изобразительное.

Уже говорилось о том, что менялся быт - он стал более комфортабельным, интимным и утонченным, по сравнению со средневековым. Владелец феодального замка и обладатель ренессансного дворца или дома чувствовали и вели себя в своих жилищах по-разному. Стремясь удовлетворить потребности эпохи с присущим ей гуманистическим духом, прикладное искусство делается подчеркнуто светским. Некоторые его отрасли обязаны своим рождением Ренессансу: так, например, кружево появляется именно в это время. О стекле или майолике как о произведениях искусства можно говорить только в связи со становлением и расцветом Возрождения. Мы не имеем образцов средневековой майолики, хотя, конечно, изготовление вещей из обожженной глины, известное со времен глубокой древности, не могло не существовать в тот период.

На майолике стоит остановиться подробнее не только потому, что коллекция ее велика (в Эрмитаже хранится около 500 экспонатов), знаменита и превосходна по качеству, по и потому, что именно майолика наглядно позволяет проследить особенности времени, отчетливо отразившиеся в этих небольших предметах.

В технике майолики предметы изготовляются следующим образом: обожженная глина покрывается непрозрачной глазурью и уже по глазури расписывается. Во время вторичного обжига поверхность приобретает нарядный блеск, так как глазурь сплавляется с краской.

Первые робкие шаги на пути становления майолика проделала в конце XIV - начале XV века. Большое влияние на нее оказала испано-мавританская керамика. Однако ни формы предметов, пи орнамент еще по-настоящему не сложились.

К числу наиболее ранних изделий из майолики в собрании Эрмитажа относится аптечный сосуд с изображением орла, датируемый второй четвертью XV столетия. При больших монастырях часто создавались лечебницы с аптеками. Аптеки, в которых принимали и больных, обставлялись, как правило, достаточно парадно, в первую очередь - за счет сосудов из глазурованной глины.

Эрмитажная ваза с орлом относится к так называемому синему семейству: по белому фону с двух сторон повторен орел с распростертыми крыльями среди стилизованных листьев дуба. И птицы, и растения выполнены очень свободно, текучими мазками синей краски. Именно эта живописная манера придает приземистому сосуду, чем-то напоминающему архаические античные изделия, своеобразную привлекательность. Мастер хорошо чувствует особенность грубоватого материала, каким в сущности и является глина, добиваясь одновременно и монументальности формы, и декоративного эффекта росписи.

Благодаря тому, что па плоских высоко посаженных ручках сосуда изображен костыль - эмблема флорентийского госпиталя Санта Мария Нуова,- мы точно можем судить и о месте изготовления вазы, и о ее принадлежности.

Широкое распространение получила аптечная посуда цилиндрической формы, так называемые альбарелли (баночки). Они делались без крышек (вместо них использовался пергамент или ткань) и предназначались для хранения мазей, притираний, сиропов, целебных трав. Часто на лицевой стороне помещалась бандероль с надписью-названием содержимого, например: "масло горького миндаля", "пластырь из лавровых ягод", "сироп из девяти настоев фиалок", "простой сироп из щавеля".

В Фаэпце (от названия этого центра происходит слово "фаянс"), где производство майолики развивается раньше, чем в других местах, был изготовлен аптечный сосуд, украшенный тремя поясами орнамента. Простая цилиндрическая форма альбарелло, без сомнения, восходит к древним формам, возможно, заимствованным с Востока.

Интересующий нас сосуд полихромен: наряду с привычным синим цветом введен зеленый, красновато-коричневый, оранжевый. При том, что во всех трех частях узоры совершенно разные - мелкие побеги с листьями и ягодами наверху, абстрактный орнамент в центре, сильно стилизованные крупные растения внизу - сосуд этот в целом так органичен, что кажется созданным на едином дыхании богатой творческой фантазии мастера.

Светлым гедонистическим характером отличается блюдо с погрудным изображением мужчины, тоже изготовленное в Фаэнце в конце XV столетия. Невольно приходит мысль, что этот молодой человек уже хорошо знаком нам по живописи кватроченто: сколько раз такой тонкий профиль встречается в произведениях почти всех мастеров XV века! В линейно-графической манере мастер прорабатывает белокурые волосы, аккуратными кудрями спускающиеся из-под белой шапочки. На ней надпись по-итальянски: "Да здравствует любовь", вторая надпись - на бандероли в правой части блюда: "Любовь меня несет". Профиль юноши помещен на белом фоне, усеянном маленькими томными трилистниками. По краю светлого поля проходит голубая полоса, и весь этот фон по своим очертаниям как бы повторяет абрис фигуры. По борту блюда располагается крупный стилизованный растительный орнамент, устойчиво замыкающий и изображение, и мелкий узор внутри самого блюда.

Можно предположить, что блюдо, снабженное наивно-страстными словами, было сделано в качестве подарка даме сердца.

В таком центре, как Кастель Дуранте, изготовлялись плоские чаши и блюда совершенно особого назначения, получившие название "тарелки влюбленных". В центре тарелки помещалось погрудное женское изображение, бандероль, вьющаяся по фону, украшалась именем дамы, чаще всего с прилагательным bella (прекрасная). Иногда вместе с девушкой мы видим и ее избранника.

В Эрмитаже хранится несколько тарелок и чаш из подобной свадебной серии. Одна из них на обороте снабжена датой - 1537 - и тремя буквами - М. G° N (возможно, подпись мастера). Даму звали Камилла, о чем свидетельствует надпись на бандероли: Camilla bella (Камилла прекрасная). В подобных случаях не приходится говорить о портретном сходстве, так как ценность предмета, подносимого в дар невесте, заключалась прежде всего в том, что на чаше или тарелке стояло имя девушки. Не удивительно, что женские лица часто напоминают друг друга, хотя в отдельных случаях индивидуальные черты все-таки отмечались мастером: цвет волос, глаз, прическа.

Кастель Дуранте - центр майолики, где в начале XVI века развилось новое направление, получившее затем широкое распространение и в других городах Италии. Орнаментика уступила место многофигурным композициям, часто базировавшимся на гравюрах итальянских или иноземных художников. Кастель Дуранте в первую очередь связано с именем крупнейшего мастера Николо Пеллипарио, который затем работал в Урбино, где он стал называться Николо д'Урбино.

Эрмитажу принадлежит роскошное блюдо из сервиза, выполненного Николо для мантуанского герцога Франческо Гонзаго и его жены, знаменитой Изабеллы д'Эсте, широко покровительствовавшей художникам и действительно любившей искусство. Ее портретировал Леонардо да Винчи.

На дне эрмитажного блюда два амура держат герб четы ман-туанских герцогов, внизу на щитке девиз д'Эсте: "Ни надежды, ни страха". Круглое поле с гербовым щитом отделено от бордюра светло-серым кольцом с тончайшим, как кружево, белым узором. Сочным контрастом к этому декору выступает бордюр. На нем сцена "Похищение Елены" с гравюры Марко Раймонди и Марко Денте, в свою очередь сделанной с одноименной композиции Рафаэля. Пеллипарио отказался от прямоугольного формата, вписав сцену в форму круга, более органичную для предмета. Блюдо насыщено цветом, особый декоративный эффект придает ему глубокая синева моря с кораблями.

Тарелки и блюда ставились, как правило, па открытых полках буфета или специальных горках отвесно, что облегчало решение композиций, которые становились все более многофигурными и красочными.

К числу четырех известных подписных работ Пеллипарио в Эрмитаже относится чаша с изображением короля па троне. На ее обороте - монограмма мастера и дата - 1521. Судя по надписям на цоколе колонн,- "надежда моя на бога" и "господи, помни обо мне" - речь идет о персонаже христианских легенд, но образ короля и архитектура навеяны античным искусством. В основе композиции вновь лежит гравюра - "Сидящий Сатурн" Класа Алларта.

Античность волновала воображение мастеров, работавших в области прикладного искусства, не меньше, чем ведущих скульпторов и живописцев Италии. Это видно по широкому распространению в майолике античных сюжетов и декора. Излюбленным мотивом орнаментики становятся гротески.

Мастерски использован гротеск в небольшой белой с синим узором тарелке. Центральная ось состоит из черепа козла, вазы и маски; симметрично по отношению к ней, справа и, слева, как цветы на ветке, вырастают легкие и динамичные по очертанию сказочные животные и птицы. Орнамент этой тарелки представляет декоративный тип, получивший название a candelieri, т. е. "наподобие канделябра". Действительно, узор напоминает конструкцию подсвечника с несколькими рожками. Тарелка вышла из мастерской города Дерута.

Особенностью создаваемой здесь майолики было применение люстра^* для повышения декоративности изделия. Стоит подойти к витрине с вещами дерутского производства в послеобеденный час, когда зал начинает заливать солнце, чтобы посмотреть, как играет и переливается перламутровая золотистая поверхность предметов, как она отливает всеми цветами радуги.

^* (Люстр - тончайшая пленка, наносившаяся на обожженную глазурь уже готового предмета и придававшая ему специфический металлический или перламутровый блеск.)

К числу подобных вещей относится и блюдо со сценой "Стигматизация св. Франциска". Дерута находится недалеко от Ассизи - города, с которым, согласно легенде, связана деятельность св. Франциска. Паломники, проходившие через Деруту в Ассизи, охотно покупали вещи, напоминавшие о культе Франциска. Судя по тому, как часто встречается сцена стигматизации святого, этот сюжет пользовался большой популярностью. Легенда рассказывает, что св. Франциск молился горячо и усердно, и за это небо наградило его стигматами: на теле святого появились раны на тех местах, что и у Христа при пригвождении к кресту.

Сцену стигматизации на блюде замыкает бордюр, сочетающий в своих пределах орнамент трех видов. Борт блюда настолько широк, что если он и не подавляет фигурную композицию, то, по крайней мере, почти равнозначен ей.

В отличие от орнамента типа a candelieri разбивка на сегменты, как на этом блюде, называется a quartieri^*.

^* (От итальянского quarto - четверть, четвертая часть (хотя сегментов может быть значительно больше, чем четыре).)

Изделия, покрытые люстром, ценились высоко, а рецепт его изготовления мастера держали в секрете.

Большая редкость в майолике - отражение современных эпохе Возрождения событий. В собрании Эрмитажа хранится холодильник, на дне которого представлен исторический эпизод - переход Карла V через Эльбу перед битвой при Мюльбурге. 24 апреля 1547 года Карл V разбил немецких протестантов в сражении при Мюльбурге. Католическая Европа расценивала эту победу как великое деяние во имя истинной веры. Один из очевидцев, описывая событие, вспоминал, что император, перефразируя слова Цезаря "пришел, увидел, победил", сказал: "пришел, увидел, и бог победил". Победа при Мюльбурге отразилась в произведениях искусства разных жанров и видов (Тициан, например, написал свой знаменитый парадный портрет "Карл V при Мюльбурге", 1548, - Мадрид, Прадо. В нем Карл представлен рыцарем, наделенным неукротимой волей к победе).

Внутри большого трехлопастного холодильника с ножкой в виде звериных лап изображен момент переправы войск императора через Эльбу. Задача расположить многофигурную сцену на неровной вогнутой поверхности с очертаниями неправильной формы, конечно, довольно сложная. Мастер постарался облегчить ее тем, что фигуры в основном сдвинул к краям, а большую часть пространства занял стилизованными завитками речных волн.

В основе композиции - вновь гравюра. Ее автор - Энео Вико, в свою очередь, использовал картину нидерландца Яна Вермейена. Наверху центральной лопасти холодильника находится герб урбинского герцога Гвидобальдо II и знак ордена Золотого руна. Гвидобальдо был награжден этим орденом в 1556 году, так что холодильник и другие предметы с гербом урбинского герцога (очевидно, они составляли большой парадный сервиз) были сделаны уже после названной даты.

Особенностью урбинской майолики, как об этом можно судить на примере холодильника, было изготовление предметов, украшенных исключительно многофигурными композициями. Орнамент, игравший столь заметную роль в других центрах, практически отсутствует в урбинских изделиях на всем протяжении первой половины XVI столетия. Зато именно здесь мы встречаемся с откликом па современные события, и холодильник, принадлежавший Гвидобальдо II, не составляет исключения. Иногда художники в подобных случаях прибегали к привычной форме иносказания.

В 1534 году крупнейший мастер майоличного дела, работавший в Урбино,- Франческо Авелли, по прозвищу Ксанто, исполнил тарелку с аллегорической сценой, которую трудно было бы расшифровать, если бы на обороте не содержалась пояснительная надпись.

На фоне римских зданий представлена группа обнаженных женщин, одна из них лежит па ложе, плавающем по реке, и, отталкивая это ложе ногой, воин, стоящий па берегу, замахивается па женщину мечом. "Развратный Рим, рассеченный пополам добрым Карлом V" - начертано па обороте тарелки синей краской. Таким образом, в причудливой форме дается намек па разгром Рима Карлом V в 1527 году, когда некоторые сторонники императора надеялись на то, что он уничтожит папство, то есть "развратный Рим".

В том же 1534 году Ксанто создал еще одну тарелку с не менее сложной аллегорией. В центре на тропе сидит полуобнаженная женщина, опираясь одной рукой па красную линию - символ Флоренции - и держа в другой сломанное копье. В левой части группа из трех человек жестами выражает ужас по поводу происходящего. В правой - воин, обнаживший меч, чтобы поразить женщину. У его ног - ключи, атрибуты папской власти. Вновь надпись па обороте помогает понять смысл иносказания: "Собственным сыном своим Флоренция оскорблена". Речь идет о предательстве, совершенном флорентийским военачальником Малатеста Бальоне, которому город был отчасти "обязан" своим падением в 1530 году. О героической обороне Флоренции и ее сдаче войскам Карла V и папы Климента VII мы еще вспомним в связи с работой Микеланджело над гробницей Медичи.

Блюдо "Предательство Малатесты Бальоне" интересно не только откликом на волновавшие итальянцев проблемы и события, но оно одновременно позволяет познакомиться с приемами мастера: одни и те же фигуры он повторяет в разном контексте неоднократно. Так, фигура Малатесты на этом блюде идентична Полифему на тарелке, подписной и датированной 1540 годом, а мужчина и женщина повторены в сцене "Смерть Клеопатры", тоже подписной и датированной работе мастера.

Искусство майолики расцветает вместе с Возрождением и фактически с ним умирает. Это не значит, конечно, что майоличное производство исчезает, многие центры его функционируют и в последующие века, но ренессансный стиль изживает себя к концу XVI века, что хорошо видно в ряде изделий из собрания Эрмитажа.

Очень эффектно выглядит кувшин с крупным цветочным орнаментом, нанесенным золотом и красной краской по коричневато черной глазури. Время его изготовления - конец XVI - начало XVII столетия; место, очевидно, - Венеция, склонная к восточной пышности, являющейся и характерной чертой этого антикизированного сосуда. Но при всей красоте предмета надо отметить важную особенность: мастер утрачивает свойство материала. Грубоватый по своей природе черепок уподобляется драгоценной поверхности, теряет свои основные качества. Там, где происходит нечто подобное, вырождается стиль.

В этом же отношении показательна большая ваза с многофигурной росписью, сложными по форме ручками и гротескным орнаментом одновременно. Ваза перегружена, гротеск становится сухим и измельченным, мало согласуется с дробными формами сосуда, на горловине которого мастер имитирует драгоценный камень.

В целом же гуманистический дух Возрождения - увлечение античностью, яркое, полнокровное восприятие жизни - с не меньшей силой, чем в станковой живописи, проявился в майолике.