передняя азия
древний египет
средиземноморье
древняя греция
эллинизм
древний рим
сев. причерноморье
древнее закавказье
древний иран
средняя азия
древняя индия
древний китай








НОВОСТИ    ЭНЦИКЛОПЕДИЯ    БИБЛИОТЕКА    КАРТА САЙТА    ССЫЛКИ    О ПРОЕКТЕ
Биографии мастеров    Живопись    Скульптура    Архитектура    Мода    Музеи



предыдущая главасодержаниеследующая глава

Н. В. Тарановская. Северные расписные дуги

Русские дуги почти не привлекали внимания исследователей как памятники народного искусства. Они рассматривались прежде всего как предметы материальной культуры, как необходимая часть конской упряжи. В специальной литературе по кустарным промыслам сведения об их производстве можно найти в разделах по деревообработке. Они упоминаются наряду с выделкой саней, тарантасов, телег, колес, ободьев и тому подобных вещей*. Здесь почти не встречается указаний на характер дуг, лишь изредка мелькнет краткое определение "резные", еще реже встретится упоминание об изготовлении расписных дуг.

* (Свод материалов по кустарной промышленности в России. Составлен А. А. Мещерским и К. Н. Модзалевским. СПб, 1874, стр. 170-204; Справочный указатель кустарных производств и кустарных мастеров, вып. V. СПб., 1902, стр. 439, 482-490; Отчеты и исследования по кустарной промышленности России, т. V. СПб, 1898, стр. 348, 379, 400, 401, 456.)

В этнографической литературе дуги рассматриваются в разделах средств передвижения и также в сугубо практическом плане. А между тем, кроме утилитарности, дуги часто имеют и другое качество. Они художественны. Наряду с совершенно простыми изготовлялись дуги, прекрасно отделанные резьбой, позолотой и росписью. Такие богато украшенные дуги употреблялись и в упряжках при перевозке грузов (крестьянские, ломовые дуги) и особенно в праздничных.

В народном обиходе дуге уделялось особое внимание. "Золотая дуга" упоминается и в народных песнях и в частушках. Украшенная дуга, узорный хомут, светлая с серебряными или медными бляшками сбруя, расписные или резные сани и телеги представляли собой единое художественное целое, великолепные, глубоко продуманные ансамбли декоративных произведений. Нарядные костюмы возницы и седоков довершали яркую картину. Эстетическое воздействие таких праздничных выездов, видимо, было очень сильно. Отражение этого великолепия мы находим не только в фольклоре, но и в образах народной игрушки, правда, в несколько гротескной форме, где коньки и кареты или сани расписаны яркими красками, пышными цветочными узорами и т. д. (городецкая, владимирская, федосеевская игрушка). Известно, что сюжет катания, изображение праздничных выездов - излюбленные мотивы северодвинских расписных прялок, резных Городецких донец. Эти изображения встречаются и на других предметах.

Конь опоэтизирован в народном сознании, и все, что окружает его и имеет к нему отношение, полно для крестьянина особой значимости. Становится понятным и желание украсить его.

Интерес к дуге как к произведению крестьянского искусства возник во второй половине XIX века. В 1877 году появляются публикации резных дуг в издании И. Голышева*. В этом же году выходит в свет статья В. В. Стасова "Дуга и пряничный конек", не потерявшая своего научного значения до наших дней**. В ней Стасов ставит вопросы и о времени появления дуги у русских, и о художественных особенностях ее убранства, и об образном смысле узоров, отмечает древность мотивов орнаментации дуг, говорит о розетках - солнечных символах и о древе жизни (мотивы трилистников, произрастающих виноградных лоз, изображение земли в виде треугольной горки и т. д.).

* (И. Голышев. Памятники старинной русской резьбы по дереву во Владимирской губернии, с. Мстера, 1877, табл. 19.)

** (В. В. Стасов. Собрание сочинений, т. И. СПб, 1894, стр. 363- 377, табл. 26, I и П.)

В 1910-1913 году публикует дуги разных губерний А. А. Бобринский*.

* (А. А. Бобринский. Народные русские деревянные изделия, вып. II. М., 1911, табл. 28, рис. 1-5, 11, 12.)

Дуга первоначально, видимо, существовала у немногих народов (латыши, отчасти литовцы, финны, карелы). Среди славянских народов она бытовала только у русских (мы не касаемся вопросов о современном ее распространении у нас в стране). Карелы, коми и другие народы, по всей вероятности, приняли дугу вместе с русским типом упряжки*. Стасов, ссылаясь на ранние изображения упряжек с дугами в сочинении С. Герберштейна, дважды приезжавшего послом в Россию в начале XIV века**, считал, что первоначально дуга существовала у финнов и карелов, а на Руси появилась примерно в конце XV - начале XVI века. Советские исследователи быта и хозяйства русского крестьянства также считают ее происхождение поздним***. Однако новейшие публикации археологических материалов древнего Новгорода показывают, что дуга у русских бытовала и в XII-XV веках****. Тип упряжи с дугой встречается и в альбоме Мейерберга, посетившего Россию в XVII веке. Вероятно, уже в те времена устанавливается традиция украшать дугу в праздничных выездах султанами, обвивать лентами, а хомуты украшать лисьими и собольими хвостами*****.

* (В. Н. Белицер. Очерки по этнографии народов коми XIX - начала XX веков. АН СССР. М., 1958, стр. 135, 136, 142; Р. Ф. Тароева. Материальная культура карел. М. - Л., "Наука", 1965, стр. 70, 77.)

** (С. Герберштейн. Записки о московитских делах. СПб., 1908, стр. 215, 227, 239, 248.)

*** (А. С. Бежкович, С. К. Жегалова, А. А. Лебедева, С. К. Просвиркина. Хозяйство и быт русских крестьян. Памятники материальной культуры. Определитель. М., "Советская Россия", 1959, стр. 229-231.)

**** (Б. А. Колчин. Новгородские древности. Деревянные изделия. Археология СССР, свод археологических источников. Вып. Е1-55. М., "Наука", 1968, стр. 10, 56, 57.)

***** (Альбом Мейерберга. Виды и бытовые картины России XVII века. СПб., 1903, табл. 30, рис. 68, 69; табл. 31, рис. 70; табл. 32, рис. 72. )

С развитием в России гужевого транспорта, извоза и ямщины развивалось и производство дуг. Особого расцвета оно достигло в первой половине - середине XIX века*, а затем сократилось и лишь соответствовало необходимым хозяйственным потребностям. Это производство в большой степени зависело и от источников сырья - специальных пород дерева, пригодных для дуг. На дуги шли главным образом ветла особого сорта и вяз; вязовые дуги особенно ценились.

* (С. Тимохович. Кустарная промышленность в Медынском уезде Калужской губернии. Труды комиссии по исследованию кустарной промышленности в России, вып. II, раздел II. СПб., 1879, стр. 81; Д. В. Прокопьев. Художественные промыслы Горьковской области. Горьковское областное издательство. 1939, стр. 124. )

Дуги. Северная Двина, Шенкурский уезд Архангельской губернии. 1877 год. Государственный Русский музей
Дуги. Северная Двина, Шенкурский уезд Архангельской губернии. 1877 год. Государственный Русский музей

Главные места производства дуг сосредоточивались в Курской, Калужской, Рязанской, Пензенской, Тамбовской, Саратовской, Нижегородской губерниях; оно было развито также в Казанской, Вятской, Пермской, Ярославской и Костромской губерниях*. Надо полагать, что не все дуги были украшены. На рынок они поступали главным образом в виде заготовок - оболоней или же чисто отделывались и украшались резьбой, но не окрашивались.

* (С. Тимохович. Указ. соч., стр. 80-86.)

Северные губернии - Вологодская, Архангельская, Олонецкая - не упоминаются в статистических трудах, видимо, потому, что не были значительными поставщиками дуг на рынок, хотя извоз был очень развит в этих губерниях. Известно, например, что в Заонежье художественные дуги делались на заказ*. На севере для изготовления простых круглых дуг употребляли черемуху.

* (К. А. Большева. Крестьянская живопись Заонежья. Искусство Севера. Заонежье. Л., "Academia", 1927, стр. 57-60.)

В настоящее время производство художественных дуг прекратилось. Мы можем отмечать только их широкое бытование в ряде мест и в том числе на севере, где они ценятся и очень берегутся. Эти дуги исчезают, необходимо их собирать и изучать.

Тема данной статьи возникла в результате экспедиционных наблюдений и сбора материала в 1961, 1964 и 1966 годах на Северной Двине в Верхнетоемском и Виноградовском, а также в Пинежском районах, которые входили в прошлом в Сольвычегодский уезд Вологодской губернии, Шенкурский и Пинежский уезды Архангельской губернии. Это районы распространения северных народных росписей по дереву, и здешние выездные дуги украшены особенно богато.

Небольшое собрание дуг из этих районов в Государственном Русском музее представляет значительный интерес и по своей художественной значимости и потому, что дуги, как правило, датированы и имеют надписи: имена владельцев и указания мест бытования. Имеются еще две дуги из Новгородской губернии, Устюженского уезда деревни Подлипье, датированные 1876 и 1898 годами.

Дуги хранятся в собраниях ряда музеев, но они по сути не изучены. Прежде всего нет точного представления о местах их изготовления. Основываясь на данных литературы по кустарным промыслам, мы могли бы составить довольно большой список центров изготовления дуг. Но очень трудно связать с этими центрами те или иные группы памятников. На это имеется ряд причин, среди них - неполные аннотации памятников в коллекциях музеев, разнообразие форм дуг и типов украшений как резных, так и расписных. Для первоначального изучения этой категории предметов необходимо прежде всего наметить группы, близкие по своим художественным особенностям. Об одной такой стилистически единой группе памятников северного народного искусства имеются данные в работе К. А. Большевой*. Она рассматривала роспись дуг Шуньги и Космозерского Погоста в связи с вопросами развития росписей Заонежья.

* (К. А. Большева. Указ. соч., стр. 55-61.)

Что же представляют собою дуги северного происхождения в коллекции Русского музея?

Новгородские дуги из деревни Подлипье (инв. № р-2382 - 1876 года, инв. № р-2383-1898 года) бесспорно образуют самостоятельную группу. Это - небольшие, довольно узкие, уплощенные по сторонам дуги с плавным закруглением верха (концы этих дуг подрезаны, что немного нарушает первоначальные их пропорции), с устойчивыми формами плоской резьбы и росписи в виде мелких цветков, исполненных белой, голубой и черной краской по красному фону. На концах дуг - изображения львов. Дуги разделяют двадцать лет, но стилевые особенности их декора за этот срок не претерпели существенных изменений.

Дуги, бытовавшие на Северной Двине и Пинеге (экспедиции Русского музея 1964 и 1966 годов), также можно выделить в самостоятельную группу по художественным признакам. Две наиболее ранние относятся к 1877 году. Одна из них (р-2936), высокая, суживающаяся вверху, почти не имеет резных деталей. Она украшена росписью по потемневшему под олифой золотисто-желтому фону с изображениями гирлянды цветов в виде многолепестковых распластанных розеток, написанных красной и белой красками, и цветов, подобных розе или шиповнику, изображенных в ракурсе черной графической линией поверх пятен красной краски. Детали этих цветков отмечены белильными мазками. Ветки усажены зелеными и желтыми "ягодками". На концах дуги в красных рамках по зеленому фону написаны (с одной стороны) цветущие кусты с лепестковыми розетками и чашечкой шиповника или розы на изгибающемся красном стебле. На обороте - львы на задних лапах среди цветов. Сверху, по изгибу дуги, следует надпись по красному фону: "1877 года Кургоминского прав, топеского общес. Дер. Трофимоской Крес. Андрея Федор Заколупина 2 р. 25 к.".

Другая дуга (р-2956) имеет надпись: "1877 Год Кургоминского правл. Заостровской волос. Дере. Ламкоской Крес. Акила Петрова Зыкова". Дуга обильно украшена резьбой в сочетании с росписью. Композиция резного узора определяет всю систему орнаментации этой дуги. В верхней части дужной арки, в центре, изображена фигура из двух сердцевидных мотивов, образованных рифлеными волютами с трилистниками; от нее с двух сторон отходят растительные мотивы - "древа" с трилистником. Навстречу им из треугольников как бы растут такие же "древа", а между ними - ромбические фигуры, составленные из плоских круглых зерен (виноградные гроздья(?). Все детали резных фигур тонко промоделированы. Листья и стебли покрыты "прожилками" из рядов наколотых точек. Элементы резьбы вызолочены. Роспись располагается в промежутках между резными деталями и представляет собой цветы в виде тюльпанов и роз, исполненных теми же приемами, что и на предыдущей дуге. Фоны - зеленые с просвечивающей местами позолотой. На концах дуги в фигурных рамках изображены букеты и львы. Особенно красивы эти стилизованные букеты из красных цветов с белыми оживками и линиями намечающими их формы, детали и ложащимися тонкой сетью поверх красочного пятна.

Дуги. Борок, Северная Двина, Шенкурский уезд Архангельской губернии. 1884 и 1886 годы. Государственный Русский музей
Дуги. Борок, Северная Двина, Шенкурский уезд Архангельской губернии. 1884 и 1886 годы. Государственный Русский музей

Следующие две дуги собрания Русского музея относятся к 80 м годам XIX века. В резьбе дуги 1884 года (р-2937) мы видим схожие, но более плоские, как бы вырезанные контурными линиями, сердцевидные с волютами фигуры, ниже - треугольные "горки", ногтевидные и рубчатые порезки по краям дуги и т. д. Детали резьбы окрашены в желтый цвет. В промежутках на зеленом фоне цепочки из круглых цветков с желтыми и белыми точками по краям в виде знакомых уже нам распластанных розеток. Нижние концы дуги, лишенные резьбы, украшены с одной стороны изображениями львов в подчеркнуто графической манере, а с другой - расписными изображениями букетов, схожих по характеру с букетами на предыдущей дуге, но более усложненного рисунка. Цветы трактованы очень пышно, с тонко и орнаментально проработанными деталями, придающими им характер плоского графического узора. В центре цветков появляется мотив "зрящего ока". В обрамлении этих букетов мастер применяет живописный прием росписи, пишет "фестоны" наслоениями темно-красной, краплака, белил. Надпись на дуге указывает, что она сделана для крестьянина этой же округи: "1884 года сiя дуга крест, топецкого общ. Ивана Григор. Попова 2р.".

Дуга 1886 года (р-2565) с надписью: "1886 года, сiя дуга топескаго объщес. крес. Ивана Тимофеева Осокина 1 р. 60" несомненно сначала бытовала на Северной Двине в пределах Кургоменской волости, а затем была продана на Пинегу, в Суру, где и была приобретена для коллекции музея. Прекрасная ее сохранность показывает, с какой бережливостью относились к подобным предметам владельцы. Эта дуга тоже сочетает элементы резьбы и росписи. Резьба представляет собой уже знакомую нам композицию: вверху дужной арки фигура из двух сердцевидных мотивов, образуемых волютами, от которых отходят ветви с симметричными рядами листьев - "пальметки". Такие же пальметки растут навстречу первым из треугольников "земли". В промежутке - ромбовидная гроздь. Разные детали раскрашены в желтый, красный, синий, зеленый и розовый цвета. Нижние концы дуги, свободные от резьбы, всецело отданы росписи. С одной стороны в живописно исполненных рамках (подобных тем, что на дуге 1884 года) на зеленом фоне изображены цветущие кусты на красных стеблях с крупными распластанными розетками, аналогичными цветам на дуге 1877 года (р-2936); с другой стороны - изображения львов. В манере росписи очень много приемов и деталей, сходных со всеми рассмотренными выше; встречаем мы здесь и мотив "ока".

К этой же группе следует отнести дугу из Топсы, 1913 года (по определению владельцев), но фактически может быть и более раннюю (р-2928). Она украшена резными лучистыми концентрическими розетками, расположенными вверху дужной арки и по сторонам, ближе к концам. Большие гладкие поверхности дуги покрыты легкими вьющимися побегами с тюльпанами, розами и виноградными гроздьями, написанными по золотому фону. На концах - по светло-зеленым фонам - львы и изображения стилизованных букетов, аналогичных росписи дуг 1877 и 1884 годов. Элементы резьбы вызолочены; роспись и позолота положены по левкасу.

Из села Кевролы с реки Пинеги происходит еще одна дуга (р-2566), не датированная, украшенная вверху также резной лучистой розеткой, резными виноградными побегами и цветочной росписью по белому фону.

Все дуги с Северной Двины и дугу из Суры роднит прежде всего роспись: колористическое единство, стиль росписи, манера ее исполнения. Дуга же из Кевролы стоит особняком, всеми своими признаками вырываясь из этой группы: фон у нее белый, резьба тонкая и детализированная красные розы изображены объемно, со светотенью, в реалистической манере. По своей форме - зауженная вверху арка - эта дуга приближается к дугам середины XIX века, происходящим, по-видимому, из центральных губерний России (собрания ГИМ, ГРМ). Видимо, ее также можно отнести к середине XIX века.

Дуга из Топсы 1913 года и дуга из Кевролы с реки Пинеги. Государственный Русский музей
Дуга из Топсы 1913 года и дуга из Кевролы с реки Пинеги. Государственный Русский музей

Все рассматриваемые дуги, которые мы связываем с Севером, - более позднего происхождения; они имеют форму более пологих арок и не так высоки (хотя надо принимать во внимание, что концы их подпилены). Общую композицию орнамента дуг определяют сама форма предмета и резной узор, которому в большей степени подчиняются композиции росписей. Основные мотивы резьбы составляют, как мы видели, розетки, картуши, растительные мотивы в виде древа-трилистника, пальметок, ряды порезок и т. д. Они все резаны мягко, пластично (если это рельефы, хотя бы и низкие) или линиями-врезами. Как вяжутся все эти мотивы и приемы с привычными представлениями о северной крестьянской резьбе? Почти никак. Это какая-то иная традиция. Пожалуй, только волюты напоминают нам завитки барочных резных северодвинских подсвечников и светцев XVIII века.

Нам представляется, что резные детали узоров этих дуг с Северной Двины и из Суры по характеру и ощущению пластики, манере резать и моделировать, по самому кругу мотивов ближе всего к резьбе дуг среднерусских губерний, может быть Ярославской, Костромской и других. К этому выводу нас приводит сравнение группы северных дуг Русского музея с дугами иного характера - из старой коллекции музея, из собраний ГИМа, Музея этнографии народов СССР, которые мы можем с большей или меньшей долей уверенности связать именно с кругом ярославско-костромских изделий. А такой круг намечается довольно отчетливо среди всей массы дуг в коллекциях.

Детали прялок. Олонецкая, Костромская губернии
Детали прялок. Олонецкая, Костромская губернии

Интересны в этом отношении сравнения наших северных дуг с зарисовками дуг из Костромского уезда (Андреевская волость) и из Даниловского уезда Ярославской губернии, сделанными сотрудником Костромского краеведческого музея В. И. Смирновым в 20-е годы. В 50-х годах архивы В. И. Смирнова изучала этнограф Т. А. Крюкова. Она и познакомила автора со своими копиями этих зарисовок.

Деталь дуги. 1884 года и трафареты, которыми пользовались мастера Амосовы. Государственный Русский музей
Деталь дуги. 1884 года и трафареты, которыми пользовались мастера Амосовы. Государственный Русский музей

Схемы резных узоров дуг из Андреевской волости Костромского уезда имеют аналогии с дугами 1884 и 1886 годов, а орнамент дуги из Даниловского уезда близок по схеме к узору дуги 1913 года и дуг из Кевролы, а также из ГИМа, датированной 1847 годом и имеющей надпись: "Ярославской Г. Романо-Борисоглебского уезда..." (инв. № 38505/Д Ш.2351). Дуг этого типа с виноградными побегами и тремя розетками, напоминающими "окрыленное" солнце, довольно много в коллекциях музеев. Еще одним доказательством того, что дуги с подобным узором могут относиться к кругу ярославско-костромских изделий, служит резная прялка из Ярославского краеведческого музея, полностью повторяющая мотив лозы под розеткой*. Подобные же аналогии можно указать в отношении композиции с трилистниками и ромбической гроздью.

* (А. С. Бежкович и др. Указ. соч., илл. 58а.)

Памятники, привлекаемые для сравнения с резьбой северных дуг - довольно ранние, они датируются 1840-1860 годами. В них мы видим твердо установившуюся традицию и типологическую выработанность всех элементов торжественного строгого узора с обильным применением позолоты, созданного под влиянием искусства классицизма (домовая резьба, резьба иконостасов, мебели). Наши дуги следуют по времени за этими памятниками.

Возможно, узоры дуг с Северной Двины и Пинеги или копировались местными мастерами, которые следовали модным, излюбленным в те времена образцам, или же эти дуги - привозные, купленные на ярмарках как заготовки и затем уже расписанные на Северной Двине. Мы более склоняемся к последнему предположению, хотя не исключена возможность и местной резьбы по образцам.

Сбыт изделий дужного промысла в России во второй половине XIX - начале XX века, по данным исследований кустарной промышленности, происходил не только на местных рынках, но и главным образом в соседние губернии, даже в Сибирь; широкая торговля дугами на ярмарках, дальние перевозки их по всей России - все это подкрепляет наши предположения о несеверном происхождении этих дуг, о возможном завозе неотделанных до конца дуг. Видимо, важным фактором широкого распространения этих изделий был и характер производства. Дужники работали артелями со строгим разделением труда, и отделочники составляли особую специальность. Мастера поставляли товар и своим и пришлым скупщикам; был распространен и отход дужников на работы в северные губернии*. Все это может объяснить общность резных узоров дуг по всей России. Попав на Север, эти резные дуги получали здесь свое дальнейшее и окончательное оформление, местный облик. Например, на дуге 1886 года краски положены поверх резных деталей с тонкой моделировкой и точечными наколами. Трудно предположить, что ее резал местный мастер, предназначая для последующей росписи. И на других северных дугах резьба густо покрыта красками. Где могли расписываться дуги? Все они, согласно надписям, расписаны по заказам крестьян Кургоменской волости Шенкурского уезда. В этой волости крупным центром росписи был Борок, в котором трудились известные мастера из семьи Амосовых. В 1870-е-1880-е годы там работал глава семьи Матвей Гаврилович Амосов (1830-е-1900-е годы).

* (Кустарная промышленность России. Промыслы по обработке дерева. Составил проф. И. А. Филиппов. СПб., 1913, стр. 289- 296.)

Роспись дуг рассматриваемой группы не похожа на широко известную графическую манеру росписи Борка. Но зато эти росписи очень близки к наиболее раннему (1880), известному нам, образцу росписи на прялке работы Матвея Гавриловича из собрания ГРМ (р-2964). Вверху прялки - традиционная северодвинская графика, а цветочный куст в сцене катания написан иначе - свободно, живописно, различными оттенками красного, в который "вплавляются" белильные мазки. Очень характерны формы цветочных розеток на изогнутом толстом стебле и прочие детали. Сравним эту прялочную роспись 1880 года с росписями дуг 1877 года. В них мы видим те же округлые розы, распластанные розетки. Значит, наряду с графическим стилем, вернее приемами росписи, в северодвинской росписи Борка существовала и другая линия - живописная. Она близка по характеру к крестьянским декоративным росписям на обширных северо-западных территориях, к заонежской росписи*, росписям Олонецкой губернии, а также имеет внутреннюю связь с росписями ярославско-костромского круга, даже городецкой росписью. Ее можно сравнить с росписями буйских прялок, ярославских дуг и т. д. Образцы ярославско-костромской росписи попадали на Двину, их там знали. Возможна и переработка этих приемов и мотивов роз и розеток северными мастерами. Но на Северной Двине мотивы круглой розы в окружении лепестков, круглого цветка - пятна с оживками, круглящимися мазками, обрамленного белым венчиком белильных точек, сами мотивы куста или букета приобретают плоскостность, они распластаны по поверхности и притом выполнены живописным приемом наслоения мазков (цветы, фестоны, рамки). Мастер, собственно, и не ставит задач передать объем, массу, ракурс. Он чувствует поверхность, плоскость, по которой пишет, и подчиняется ей. Это отличительная черта северодвинской росписи. В деталях же появляются графические разделки.

* (К. А. Большева. Указ. соч., рис. 4.)

Все эти особенности росписей на дугах мы обнаруживаем и в домовых росписях Верхней Тоймы и Кургоменской волости, в отдельных деталях росписи прялок Борка, в украшениях борецких саней-пошевней. Все они связаны с традициями семьи Амосовых, а, может быть, большинство их и выполнено Матвеем Амосовым и его сыновьями. Вместе с тем, надо помнить, что там работали и другие мастера, но, пожалуй, менее искусные.

О близости многих борецких росписей 1870-х-1900-х годов к кругу работ семьи Амосовых и даже к работам именно Матвея Гавриловича Амосова может свидетельствовать техника их исполнения. На основании анализа технической стороны росписей северных дуг (собрания ГРМ) мы их и связываем с именами мастеров этой семьи. В росписях дуг 1880-х годов применяются те же самые высокосортные английские краски и дамарный лак, которыми пользовались Амосовы при росписи прялок, та же красочная палитра, та же манера писать цветок, побеги с ягодами, детали. Наличествует такой редкостный, но характерный элемент, как "зрящее око" в центре цветка, которое встречается и на прялках. И, наконец, работа с трафаретом. В семье Амосовых, у мастера Пелагеи Матвеевны были приобретены экспедицией ГРМ трафареты, с помощью которых писали многие детали на прялках - кони, птицы, поездки в санях, а также стоящие на задних лапах гривастые львы с раскрытыми пастями. Эти фигурки вырезаны из плотной бумаги и запачканы красками с обеих сторон от длительного употребления. Среди трафаретов львов удалось подобрать по размерам и форме такие, которые, будучи положенными на изображения львов на дугах, совершенно совпадают с ними по контурам. Одна и та же фигурка при работе используется дважды: лев, смотрящий вправо на одном конце дуги, на другом - переворачивается обратной стороной, и изображение уже обращается влево. Нам представляется, что все эти доводы позволяют приписать росписи дуг Амосовым.

Итак, длительным и сложным путем заимствований мотивов и их переложением на свой местный художественный язык, сплетением различных традиций объясняется характер росписей Борка, который сложился в XIX веке и просуществовал до 30-х годов. И в убранстве дуг с Северной Двины соединились традиции искусства резьбы и росписи - северные, а также областей, расположенных южнее. В украшении такого типового и распространенного предмета, как дуга, возникла общность декоративных мотивов, общий круг образов и единое содержание искусства, а также единые композиционные принципы. Оформление дуг, как художественное явление в русском народном искусстве, и по широте распространения и по единству эстетических принципов можно сравнить лишь с русской кубовой набойкой.

Общие каноны украшения дуг настолько широко распространились, что проникли и на окраины России. Приведем в качестве примера резные и расписные дуги марийцев (экспозиция Музея этнографии народов СССР), коми-зырян на реке Вашке*.

* (В. Н. Белицер. Указ. соч., стр. 347, рис. 146а.)

Но в этом единстве и общности местные художественные особенности не исчезли. Сравним облик новгородских дуг из деревни Подлипье, а также ярославских, нижегородских с дугами Северной Двины. При всей их общности в дугах ясно выражен местный художественный вкус, который полностью проявляется в их самобытном облике, в особенностях колорита, в стиле росписи.

Итак, анализ северных дуг собрания Русского музея дает возможность выявить две определенные, единые по художественным признакам группы новгородских и северодвинских произведений, связать их с местными художественными центрами. Вместе с тем северные дуги дают новый материал о путях развития стилевых особенностей в народном искусстве.

предыдущая главасодержаниеследующая глава







Рейтинг@Mail.ru
© ARTYX.RU 2001–2021
При копировании материалов проекта обязательно ставить ссылку:
http://artyx.ru/ 'ARTYX.RU: История искусств'

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь