И. Н. Уханова. Слюда в русском народном искусстве

Умелые руки русских народных мастеров в течение столетий художественно обрабатывали самый разнообразный материал - дерево, кость, металл и пр. Слюда употреблялась в прикладном искусстве часто, но в литературе о ней обычно упоминается лишь в связи с резьбой по кости, дереву или просечным металлом, где она играла роль декоративного фона. Между тем, в музейных собраниях страны имеется целый ряд оригинальных произведений незаурядных русских художников, которые сумели использовать слюду так же полноценно, как, например, холмогорские резчики кость.

В данной статье на основании сохранившихся произведений и редких свидетельств о слюде в литературе и архивных документах впервые делается попытка осветить роль этого материала в декоративно-прикладном искусстве и по достоинству оценить творчество "слюдяных дел" мастеров прошлого.

Слюдяные промыслы на русском Севере существовали уже в XV веке^*, а в XVI веке "тутошние" и "приезжие" люди имели в Поморье, в Керетской волости, вполне сложившийся центр добычи этого ценного материала^**. Залежи слюды располагались от границ Олонецкой губернии до Ковды, по побережью и островам Белого моря^***. Активную роль в разработке и сбыте беломорской слюды играл Соловецкий монастырь, владевший обширными вотчинами. В январе 1688 года правительственным указом за монастырем были окончательно закреплены земли Керетской волости со всеми крестьянами и "слюдным" промыслом^****.

^* (И. И. Гинзбург. Месторождение слюды в Архангельской губернии. Труды комиссии сырья, вып. И. Петроград, 1917, стр. 15.)

^** (Л. А. Дмитриев и А. И. Копанев. Археологическая экспедиция в Карельскую АССР, 1959; Труды отдела древнерусской литературы, XVII. М.- Л., 1961, стр. 532; Ф. С. Томилов. Север в далеком прошлом. Краткий исторический очерк. Архангельск, 1947, стр. 32; А. А. Савич. Соловецкая вотчина XV-XVII вв. (Опыт изучения хозяйства и социальных отношений на крайнем Русском Севере в Древней Руси). Пермь, 1927, стр. 205. )

^*** (И. И. Гинзбург. Указ. соч., стр. 18, 22.)

^**** (Сборник грамот коллегии экономии, т. П. Л., 1929, ст. 540- 544, № 163. )

Богатство Севера составляли не только лес, поваренная соль, железные руды, но и слюда. Ею торговали на внутреннем и внешнем рынках. В 1647 году цена оконной слюды за пуд колебалась в зависимости от качества от 15 до 150 рублей. В 1781 году в Любек было вывезено 6000 пудов слюды, а в Англию - 2721 пуд^*. Интересен один из документов 1683 года: "Память из Новгородского приказа в Приказ Большой казны об обратной присылке из оного весов с медными гирями и железными фунтами и гирями для приему и раздачи слюды"^**. А в "Росписи доходам", собираемым Соловецким монастырем с соляных и слюдяных заводов за 1682 год, отмечается, что за "четверть" слюды платили по 40 рублей. В торговых делах слюду подсчитывали тщательно, так как необходимо было выделить одну десятую долю в пользу казны; не случайно поэтому в документах встречается наименование "десятинные слюды"^***. В начале XVII века рублевый оброк с добываемой слюды был заменен "десятым большим листом" ("и с того слюдного промыслу с лутчей и с середней и с мелкой слюды збирать тому голове и целовальнику десятую с великим радением самую лутчую выборную слюду..."^****). Добытую слюду нужно было записывать в особые книги и доставлять в Новгородский приказ в Москву. В то же время и Соловецкий монастырь получал значительный доход от торговли слюдой.

^* (Труды комиссии сырья, вып. П. Петроград, 1917, стр. 8.)

^** (ЦГАДА, ф. 141. Приказные дела старых лет. 1683 г. № 186; № 167, л. 1.)

^*** (ЦГАДА, ф. 141, 1682 г. № 167, л. 7; Сборник грамот коллегии экономии. 1608-1609 гг., т. П. Л., 1929, стр. 473, № 143.)

^**** (Сборник грамот коллегии экономии, т. П. Л., 1929, ст. 543.)

Торговали слюдой на самом острове и переправляли ее по Северной Двине на вологодских дощаниках в Москву^*. Торговый путь к столице лежал через Архангельск и Вологду. В XVII веке один из самых крупных рынков Поморья - Великий Устюг получал слюду исключительно через Холмогоры, оттуда же зачастую доставлялись и слюдяные окончины различных типов^**. Стало быть, основные торговые центры по водному пути Белое море - Москва получали слюду в первую очередь и имели возможность снабжать своих "рукомесленников" необходимым поделочным материалом. Вот почему холмогорские, устюжские, вологодские и белозерские мастера прославились своим искусством применения слюды не только в "оконнишном" деле, но и в области декоративно-прикладного искусства.

^* (ЦГАДА, ф. 141, 1682 г. № 167, л. 2; А. А. Савич. Указ. соч., стр. 206.)

^** (А. Ц. Мерзон, Ю. А. Тихонов. Рынок Великого Устюга XVII в. М., 1960, стр. 233.)

Если в XVII веке до 180 жителей Архангельской области (между Керетью и Колой) занимались добычей слюды, то к 1788 году ее разработки сильно сократились - основная вырубка была залита водой^*. Немаловажную роль играла добыча слюды в Сибири, на Витиме, Чуе, Маме и Слюдянке. Известно, что Петр I, отправляя Бибикова воеводой в Нерчинск, снабдил его приказом: "... со всяким радением осмотреть места, где слюда объявится, и то описать именно, и, наломав той слюды для образца, прислать с казною к Москве в Сибирский приказ, и часть той слюды в Китайском Государстве быть расходу и для опыту самой доброй послать с купчиною и велеть менять им на золото, серебро или на товар, смотря по тамошнему делу, дабы казне Государевой наибольший доход от того был"^**. В 1745 году для нужд петербургского двора из Сибири было прислано 27 фунтов слюды по 11 копеек за фунт; она была "чиста и без ржавчины" и больших размеров. Как писал М. В. Ломоносов о листовой слюде, прозванной иностранцами мусковитом (от слова Московия - Muscovy), "он состоит из широких и гибких листов, которые очень легко и весьма тонко раздвоить можно, а в окончинах вместо стекла употребляют..."^***. В 1750-1755 годах в Сибирскую канцелярию отправляются запросы на приобретение для нужд двора слюды высокого качества. Ее скупали у местных купцов и из Тобольска переправляли вместе с серебром через Колывань в столицу^****. В начале XIX века, как отмечал Е. Зябловский, лучшая слюда ломалась на Соловецких островах Белого моря, по рекам Витим с притоками: "Слюдные листы бывают нередко шириной в пол-аршина (35,5 см) и употребляются с пользою на стекла, особливо во флоте"^*****. В 1823 году жители Архангельской области все еще продолжали заниматься добычей слюды^******.

^* (П. Гильтебрандт. Забытые произведения Архангельской губернии. Древняя и Новая Россия, т. III. СПб., 1877, стр. 94.)

^** (Цитируем по статье Д. А. 3икса в Трудах комиссии сырья, вып. П. Петроград, 1917, стр. 7-8.)

^*** (М. В. Ломоносов. Полное собрание сочинений, т. V. Труды по минералогии, металлургии и горному делу. 1741 -1763 гг. М.-Л., 1954, стр. 421, 665.)

^**** (ЦГАДА, ф. 14, д. 130, 1750-1755 гг., л. 2, 3, 6, 7, 9, 11, 14. )

^***** (Землеописание Российской империи для всех состояний, Санкт-Петербургского педагогического института ординарного профессора Евдокима Зябловского, ч. I. СПб, 1810, стр. 162. Слюда-мусковит встречается в природе гигантских размеров. Так, в 1942 году в Канаде была найдена слюда размером 2 X 2,9 м, толщиной 0,6 м (Д. П. Григорьев. Наибольшая величина кристаллов слюды.- "Природа", 1947, № 12, стр. 52).)

^****** (В. Никонов. Архангелогородец. Извлечение из дневника путешествия по Северу Европейской России.- "Отечественные записки", ч. 14, 16, 1823, стр. 201.)

Исходя из приведенных фактов, можно представить себе тот устойчивый интерес к слюде, который существовал в России и за рубежом на протяжении достаточно длительного времени.

В музеях Архангельска, Вологды, Великого Устюга, Переславля-Залесского, Ленинграда, Москвы и многих других городов хранятся такие предметы, как царские врата, выносные фонари, зеркала-складни, всевозможной формы ларцы и шкатулки и пр., которые украшены слюдой то в виде нежно мерцающего под резьбой фона, то в виде основного декорирующего материала с росписью. "Слюдяных" вещей XVII-XVIII веков сохранилось немного, а предметов с расписной слюдой буквально единицы. Изделия эти отличаются особо высоким мастерством исполнения, изысканностью цветового решения, подчеркнутой нарядностью. Видимо, в XVII веке они употреблялись преимущественно в быту привилегированных слоев общества либо изготовлялись для церквей и соборов крупных монастырей.

Выносной фонарь. Деталь. Конец XVII века. Государственный Эрмитаж

Ларец. Конец XVII века. Государственный Эрмитаж

Ранее всего слюда вошла в архитектуру. Прозрачные листы мусковита мастера оконнишного дела вставляли в рамы различных по рисунку переплетов. Отсюда и окна получали названия: "образчатое", "репьястое", "купчатое", "косящатое", "кругчатое"^*. "Купчатые" металлические решетки в оконных проемах, создавая декоративный эффект, очень удачно сочетались с узорами слюдных оконниц^**.

^* (И. Забелин. Домашний быт русских царей в XVI-XVII столетиях, ч. I. М., 1862, стр. 114; С. А. Непеин. Путеводитель по Вологодскому Епархиальному древлехранилищу. Вологда, 1900, стр. 7, 9. В деревянных постройках в верховьях Лены и Чуй до начала XX века сохранились еще слюдяные оконницы, как например, в церкви начала XVIII века, построенной в Киренске. (Труды комиссии сырья, вып. П. Петроград, 1917, стр. 11).)

^** (Н. Р. Левинсон. Изделия из цветного и черного металла.- Сб. "Русское декоративное искусство", т. I. M., 1962, стр. 319.)

Слюду укрепляли в отведенной ей ячейке оловянными "денежками", кружками, репейками, зубчиками, "орликами", которые в большинстве случаев золотили. Такой прием типичен для использования слюды не только при изготовлении оконниц, но и иных предметов.

Рисунок оконниц получил отражение в миниатюрах многих рукописных книг. В качестве примера можно назвать книгу "Душевное лекарство", иллюстрированную в 1670 году иконописцами из Троице-Сергиевой лавры во главе с Никифором Кузьминым^*. Изображая баню, мастера не забыли передать "кругчатые" слюдяные окна, то есть узор переплетов оконной рамы, состоящий из кругов, вписанных в квадраты. Интересны узорчатые репейчатые окна, изображенные на миниатюрах в лицевом Синодике конца XVII века^**. Другие окна имеют рисунок косых сеток (видимо, это условное изображение "купчатых" решеток).

^* (А. Успенский. Русский жанр в XVII веке (заметка из истории русской миниатюры). "Золотое руно", 1906, № 7-9, стр. 90.)

^** (Библиотека Академии наук. Рукописный отдел.- Собр. Лукьянова, № 72, л. 24, 31.)

Мастеров "оконнишников" выделяли так же, как серебряников, оловяннишников, косторезов, алмазников и других.

Позднее слюдяные оконные вставки стали расписывать. В 1676 году "живописцу Ивану Салтанову велено было написать в хоромы церевича Петра Алексеевича оконницу по слюде в кругу орла, по углам травы", и написать так, чтобы "из хором всквозе видно было, а с надворья в хоромы чтоб не видно было". Другой заказ на роспись слюдяных оконниц для комнат царевича Алексея Петровича относится к 1692 году.

В музее Переславля-Залесского сохранилось несколько экземпляров этих редких художественных произведений конца XVII века. Видимо, о них писал И. Забелин: "Различные изображения людей, зверей и птиц, писанные красками, можно также видеть и на слюдяных оконницах, оставшихся от переславского дворца Петра Великого"^*. Музей располагает сведениями, что их расписывал в 1691 году Ивашка Новиков, за что и получил 4 гривны. Большие листы мусковита дымчатого теплого тона украшены мягкими по колориту цветами в виде тюльпанов, фигурками людей; живописец проявил тонкий художественный вкус. Эти хрупкие произведения безусловно заслуживают быть причисленными к редчайшим памятникам народного искусства; в свое время они весьма ценились.

^* (И. Забелин. Указ. соч., стр. 114. О мастере И. Салтанове имеются сведения у А. Викторова. Описание записных книг и бумаг старинных дворцовых приказов 1584-1725 гг., вып. I. М., 1877; вып. 2. М., 1883, стр. 445, 454, 455.)

В 1692 году был дан заказ на дополнительные работы во дворце Переславля-Залесского: "...купить к делу слюдяных окончин... 5 ф. денежек оловянных, 20 ф. кружков золоченых, 32 коробки гвоздей носковых большой руки черных добрых, 702 колодки гвоздей горошчатых средней руки, 516 прутов железных, под кружки на цветки десть бумаги, 2 ф. сурику кашинского, на 2 денги клею мездринного"^*. Столяр готовит раму, оконнишник художественно ее оформляет^**. В приведенном списке можно найти все для выполнения слюдяной окончины затейливого рисунка с необходимой, по мнению мастера, подцветкой. Сохранились записи о ремонте слюдяных окончин, о выдаче мастерам слюды на вес, о заказе новых окончин мастеру Терешке Иванову, о починке кубчатых окончин мастером оконнишных дел Ивашкой Федоровым и т. п.^***.

^* (И. Забелин. Указ. соч., стр. 442.)

^** ("1700 году декабря в разных числах столяр Сережка Васильев сделал в Казенный Приказ 9 станков оконничных больших липовых, в том числе два с растворки. Оконнишники сделали к тем станкам 9 полотенец слюдяных косящатых с кругами. Пошло слюды пуд 7 фунта, железа белого 75 листов...". (Там же, стр. 441).)

^*** (И. Забелин. Указ. соч., стр. 438, 441, 444, 445. )

Ларец. Деталь(крышка). XVII век. Государственный Эрмитаж

В начале XVIII века продолжали ремонтировать старые слюдяные рамы. В приходно-расходных книгах Мастерской палаты 1710-1711 годов читаем, что на починку окончин выдано 45 алтын^*. Но постепенно слюду в строительном деле начинают заменять стеклом. В описании построек двора боярина Никиты Ивановича Романова за 1729 год отмечалось: "...в том строении восемь окончин стеклянных дел да слюдяная одна..."^**.

^* (ЦГАДА, ф. 14, 1729 г. № 27, л. 8.)

^** (ЦГАДА, ф. 14, 1710-1711 гг., № 9, л. 13.)

Видимо, через оконнишное дело слюда вошла в декоративно-прикладное искусство. Так, она получает применение в фонарном производстве. Документы говорят о том, что оконнишники выполняли работы и по изготовлению фонарей. По существу в том и другом случае мастер прежде всего должен был сделать раму, закрепить лист слюды, декоративно оформить швы, пазы или даже самую слюду. В одном случае создавалась довольно большая плоская поверхность, в другом - декоративное завершение, устои и проч.

Холмогоры в XVII веке славились своими искусными мастерами резьбы по дереву и кости, росписи, обработке металла; были среди них и оконнишных дел мастера. Так, в 1685 году, 5 ноября было выдано жалованье холмогорцу Якиму Чудному с товарищами за фонарную и оконнишную работу. Они выполнили фонари для Преображенской пустыни и 11 окончин для Грановитой палаты^*.

^* (ЦГАДА, ф. 141, 1685 г. 5 ноября, № 114.)

В 1697 году ярославец Семен Кожин, будучи третий год в учениках у оконнишного мастера Артемия Васильева в Москве, украл слюду из лавки Степана Игнатьева. Вскоре он совершил вторую кражу, за что и был избит. Как сообщает документ, Сенька "винился, а из той же краденой слюды делал фонари и те же фонари продавал он от него, Артюшки, утайкою"^*. О стоимости фонарей обыденных можно судить по примеру оплаты московскому мастеру Олешке Назарову (6 алтын)^**.

^* (С. В. Бахрушин. Ремесленные ученики в XVII веке. Научные труды, т. II. М., 1954, стр. 108; Извлечения из Приказных дел старых лет, 1697 г. (ф. 141).)

^** (А. Викторов. Указ. соч., стр. 325.)

Талантом и искусством мастера можно объяснить великолепие многих выносных фонарей XVII-XVIII веков, сохранившихся ныне в музейных собраниях.

Многогранные слюдяные, декорированные оловянными ажурными полосами, розетками, пальметками и другими фигурами, фонари были непременными "участниками" церковных торжественных процессий; их несли на высоких шестах, иногда на носилках^*. Основой таких крупных фонарей всегда был железный каркас. Внешнее оформление зависело от фантазии и искусства мастера. Как правило, завершением фонаря служили главки, повторяющие знакомые силуэты церковных шатров или куполов; иной раз их бывало до девяти. Характерное в северорусском деревянном зодчестве многоглавие отразилось и на облике выносного фонаря. Для большей красочности этого парадного церемониального предмета мастера употребляли слюду разных оттенков: темно-зеленую, коричнево-красную, серо-коричневую. Естественная разноцветная слюда красиво сочеталась со сквозными узорными полосами из золоченого или натурального олова, создавая разнообразие красок. Иногда мастера делали вставки из подкрашенной или золоченой слюды, на фоне которой эффектно вырисовывался декоративный мотив. Подобным же образом слюдой и оловом был оформлен девятишатровый верх надпрестольной сени конца XVII века в Гребневской церкви в Москве (ныне сень находится в филиале Государственного Исторического музея в Коломенском)^**, a также первоклассные по художественному качеству царские врата из Усть-Выма с Вычегды, врата из Михайло-Архангельского монастыря Устюга Великого^***, иконостас из Чухчерьмы и т. п.^****. О комплексной работе над подобными произведениями свидетельствуют документальные данные, приведенные А. Викторовым^*****. Характерно, что невзирая на различие специальностей мастеров, работа над слюдяными дверями для московского Успенского собора велась под началом иконной палаты. Видимо, так было всюду.

^* (Н. Н. Соболев. Русская народная резьба по дереву. М.- Л., 1934, стр. 272-273.)

^** (Н. Р. Левинсон. Указ. соч., стр. 328, 333, 334.)

^*** (Собрания Вологодского областного краеведческого музея (далее - ВОКМ) и Музея в Великом Устюге.)

^**** (И. Э. Грабарь. История русского искусства, т. I. M., 1910, стр. 457, 458; Н. Р. Левинсон. Указ. соч., стр. 312, 316, 327, 329, 331; И. Забелин. Указ. соч., стр. 504.)

^***** (А. Викторов. Указ. соч., стр. 418-421.)

Великолепно выполненные выносные слюдяные фонари имеются в собрании музея-заповедника Кирилло-Белозерского монастыря; были они и в Антониево-Сийском монастыре и др.^*. В небольших церквах тоже имелись подобного типа художественные предметы. Так, в церкви Иоанна Златоуста 1665 года в деревне Саунино вблизи Каргополя находилось два больших выносных фонаря, один из которых украшен девятью пирамидальными главками, а другой - семью^**. В церкви Фрола и Лавра Ростовского прихода Шенкурского уезда Архангельской губернии также находились слюдяные фонари^***.

^* (Епископ Макарий. Исторические сведения об Антониево-Сийском монастыре. Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских (ОИДР), кн. III. M., 1878, стр. 10.)

^** (Известия императорской археологической комиссии, вып. 52. СПб. 1914, стр. 165.)

^*** (Н. Н. Соболев. Указ. соч., стр. 273, рис. 164, 165.)

Ларец. Конец XVII века. Государственный Эрмитаж

Кроме выносных изготовлялись обыкновенные фонари со слюдой для домашнего обихода. И. Е. Забелин приводит ряд сведений о том, что "фонарь слюдяной косящатый" в 1689 году был выдан в хоромы Наталии Кирилловны^*. Можно предположить, что эти фонари были не менее художественно оформлены, чем выносные. Вероятно, их выполняли лучшие мастера из имевшихся в распоряжении двора.

^* (И. Забелин. Указ. соч., 444, 481.)

Помимо использования слюды в оконнишном и фонарном деле, во второй половине XVII века ее стали употреблять в оформлении зеркал - в тот период еще мало распространенной и дорогостоящей принадлежности постельных хором. Зеркала обязательно задергивали специальными занавесами или их делали трехстворчатыми в виде киотца^*. Из зеркал XVII века наиболее наряден по своему художественному оформлению экземпляр, хранящийся в Загорском государственном историко-художественном музее-заповеднике^**. Задняя его стенка целиком окована металлом, а наружные створки богато декорированы расписной слюдой с оловянными орнаментальными накладками в виде поясков и репейков.

^* (И. Забелин. Указ. соч., стр. 160.)

^** (О. В. Круглова. Народное искусство. Каталог экспозиции русского народного творчества Загорского музея-заповедника. Загорск, 1957, стр. 21.)

Роспись выполнена красной, зеленой, белой краской, рисунок цветов и листьев очерчен плавной черной линией. Красочным обрамлением служит широкий пояс с волнистым побегом и тюльпанами, написанными черной краской,- каждая веточка либо на оранжевом, либо на зеленом поле, и это нарочитая контрастность цвета создает необычайно радостное и нарядное впечатление. Внутренние створки имеют всего лишь четыре небольших кусочка зеркального стекла - собственно зеркала. Все остальное - это богатое обрамление из росписи по слюде и узорчатых оловянных накладок разнообразного рисунка. Роспись состоит, так же, как и на внешней стороне складня, из тюльпанов, розеток и листьев. Яркий фон, контрастно выбранный силуэтный рисунок в сочетании с узорчатым металлом создают необыкновенную декоративную насыщенность. Мастер достиг такого эффекта не только умелым использованием цвета; в художественной завершенности вещи немаловажную роль играет и сквозной тонко прочеканенный металл. Комплексность использования средств для создания изысканного "хоромного" предмета была характерным приемом народных мастеров XVII века. Приведенное выше зеркало еще не из самых роскошных; известно, что в царской казне, в Оружейной палате хранилось "зеркало стенное с затворами, сделано по киотному; в середине на затворах больших и малых двадцать три стекла; меж всех стекол обито оловом белым; на затворах сверху и позаде обито жестью красною и слюдою и репьями оловянными. Зеркало стенное покрыто было кожею серебряною и слюдою..."^*. При оценке такого предмета учитывали и работу и количество использованных в его декоративной композиции кусочков зеркального стекла. Их иногда вставляли в крышки ларцов и шкатулочек, снаружи или внутри. Примером может служить ларчик из собрания Государственного Исторического музея (ГИМ, 56565, ОЛ1154) в форме теремка с довольно плоской крышкой. Роспись по слюде представляет собой мотивы цветов с лепестками в излюбленной для XVII века гамме зеленого, розово-красного, золотисто-желтого и черного. Репейки ажурного олова дополняют декоративное оформление стенок ларчика.

^* (См. И. Забелин. Указ. соч., стр. 162.)

О художественном качестве расписной слюды вообще лучше всего судить по оформлению разнообразных ларцев. Основа их делалась из дерева, наружные и частично внутренние стенки обкладывали расписной слюдой, прорезными металлическими узорными полосами, которые иной раз золотили. В XVIII веке слюда сохранялась в сундучном производстве как необходимый декоративный материал, но вместо росписи здесь стали употреблять подкладку из цветной бумаги и различных цветных картинок, вырезанных из гравюр или книг^*.

^* (Н. Р. Левинсон. Изделия из цветного и черного металла. Сб. "Русское декоративное искусство", т. П. М., 1963, стр. 402.)

Наиболее раннее упоминание о расписном слюдяном ларце относится к 1635 году. В царских хоромах находился "ларец деревянный о двух замках, по нем писаны травы, и люди, и птицы краски розными, покрыт слюдой, обит железом немецким, внутре в кровли вделано два зеркала, одно зеркало с угла попорчено; в ларце же с одной стороны ящики мелкие"^*. К дворцовому имуществу принадлежат и ларцы 1641 года. Они имели специальные футляры, предохраняющие от повреждений художественную отделку, и это является несомненным доказательством того, как берегли и ценили слюдяные ларцы. О них читаем: "...ларец четвероуголен во влагалище в деревянном, по ларцу обито оловом золоченым поталью, да железом немецким красным, под оловом писано красками червчатою да голубою, по железу прибиты кружочки оловяные белые; верх ларца по сторонам покрыто слюдою, на слюде писаны птицы и травы красками червчатою да зеленою...". О другом ларце сообщается, что "под крашеным оловом писано красками червчатою да голубою, краски закрываны слюдою; на верху ларца и по сторонам на слюде писаны люди и травы; у ларца же на поперечных сторонах прибиты по скобе железных, да над замком прибито колечко медное..."^**.

^* (См. И. Забелин. Указ. соч., стр. 467.)

^** (См. И. Забелин. Указ. соч., стр. 468.)

Зеркало-складень. Деталь. Конец XVII века. Государственный Эрмитаж

Несомненный интерес представляет и другое известие, что в 1675 году живописец Иван Богданов сын Салтанов расписал "ящик со слюдою" и "сорок яиц курьячих писаны по золоту разными красками, писал он же"^*. Вполне вероятно, что Салтанов принадлежал к тем иконосписцам, которые, кроме обычной живописной работы, участвовали в исполнении заказов двора по изготовлению пасхальных писанок^**.

^* (См. И. Забелин. Указ. соч., стр. 515.)

^** (См. И. Забелин. Указ. соч., стр. 519.)

Сохранившиеся памятники позволяют отчетливо представить тип ларцев XVII века и характер их художественной отделки. Одним из самых крупных является прямоугольный ларец с высокой скругленной крышкой и потайным отделением внутри (собрание Государственного Эрмитажа, ЭРД-2357), что было характерным для конструкции "теремков" XVII-XVIII веков. Ларец необычайно наряден и богат. Он как бы сверкает от утонченных красочных переливов. Серебристая слюда приобретает теплый оттенок благодаря золоченой подкладке; роспись из лиственных завитков и цветов дополнена ажурными оловянными накладками в виде крупных розеток-репейков и разнообразным по рисунку обрамлением. Так, поясок изящных зубчиков перемежается с волнистой линией с пальметтами, растительным побегом более мелкого рисунка и т. д. Художник сумел создать здесь, несмотря на большую насыщенность декоративными мотивами, единое гармоничное целое.

Ларец. Деталь. Конец XVII века. Государственный Эрмитаж

Внутреннее оформление ларца напоминает узорочье восточных ковров. Художник неистощим в вариантах декоративной живописи. Он воспользовался распространенными в то время экзотическими мотивами расцветших гвоздик на тонких стройных стеблях, как на иноземных тканях, и изображениями заморских птиц - попугаев, зачастую доставляемых ко двору в XVI и XVII веках в качестве ценных подарков^*. Внутри ларец и тайничок оклеены узорчатой бумагой (вероятно обоями) с рисунком животных в медальонах и плетеным орнаментом. Графический ее узор выгодно подчеркивает живописность и творческую свободу росписи по слюде.

^* (См. И. Забелин. Указ. соч., стр. 191, 193.)

Близкая по типу роспись на слюде украшает небольшой фигурный ларец-теремок с четырехскатной крышкой, также хранящийся в Эрмитаже (ЭРД-2213). В нижнем отделении находятся восемь выдвижных ящиков. В крышке верхней части ларца - "тайничок". Наружная поверхность теремка декорирована расписной слюдой. Растительные узоры в виде тюльпанов, листьев, гроздьев каких-то плодов и гвоздик в изящных вазах, напоминающих чеканные металлические кувшины, полностью заполняют все пространство. Цветовое сочетание уже знакомо - золотисто-охристые, зеленые и красные тона; черный используется лишь для контуров. Оформление ларца завершается железной оковкой с оловянными "орликами" - декоративными бляшками, скрывающими шляпку гвоздя, и оловянными ажурными поясками, придерживающими края слюдяных пластин. На металле частично сохранилась позолота, создававшая в свое время большой декоративный эффект. Интересно отметить еще одну особенность художественной обработки - отделку верхнего ребра крышки. Стык четырех граней мастер прикрыл металлической пластинкой, украшенной как бы филигранным пояском с узором, повторяющим рисунок оловянных трехлепестковых фигур, из которых состоит большая часть позолоченных полос. По сторонам ее положены сканые витые веревочки. Декор верхней пластинки - свидетельство близкого знакомства исполнителя ларца с черневым искусством.

Роспись рассматриваемого ларца имеет одну примечательную деталь. На горизонтальной плоскости плечиков его нижнего основания слюда декорирована рисунком из косых сдвоенных линий и нескольких свободно исполненных листьев. Этот незамысловатый узор, его золотистый светлый тон в сочетании с зеленым и красным необычайно близок росписи вологодских лубяных коробов XVIII - начала XIX веков. Вполне возможно, что в расписной слюде мы встречаем вариант, предшествующий тому орнаменту, который получил последующее развитие у народных мастеров вологодского края.

Ларец. Рубеж XVII-XVIII веков. Государственный музей этнографии народов СССР

Для характеристики расписной слюды необходимо упомянуть о прямоугольном ларце-теремке из собрания Государственного Эрмитажа (ЭРРз-3338), куда он поступил в 1957 году из дагестанского селения Кубачи. Этот ларец - живое свидетельство тесных торговых связей русского государства со странами Востока в XVII веке. В литературе же упоминалось о бытовании работ "слюдяного дела" в высокогорной Сванетии^*. Основа ларца, как обычно, деревянная; большая часть поверхности покрыта расписной слюдой и металлической оковкой из железа и олова. Видимо, ларец был необыкновенно богато украшен, так как внутри и снаружи металл сохранил в ряде мест позолоту; на крышке верхняя дощечка расписана цветочным узором с золочеными побегами. Мягкая, мерцающая живопись по слюде разнообразна - здесь и орнамент и фигурки людей, расположенные в овальных медальонах. Однако при изобилии различных деталей, соблюдена общая гармония и удивительное композиционное равновесие. Художник изобразил "сцену винопития" (как ее принято называть в аналогичных образцах народной росписи вологодского края) и фигурки музыкантов, один из которых одет в стрелецкий кафтан, другой - в свободное боярское платье. Условность изображения не мешает передаче наиболее характерных особенностей костюма, различных бытовых деталей. Мастер рисует точный и выразительный силуэт. При необходимости фигура в медальоне дополняется излюбленным пластичным по форме листом или растительным завитком, что усиливает общую декоративность росписи. Если травный растительный орнамент в XVII веке получил самое широкое распространение во всех видах народного декоративно-прикладного искусства, в том числе и на слюде, то изображения фигур на слюде ближе всего к персонажам вологодской крестьянской росписи на лубяных коробах XVIII - начала XIX веков. Для примера назовем короб из собрания Государственного Исторического музея (Москва)^**, хотя образцы такой живописи имеются и в Музее народного искусства (Москва), и Государственном музее этнографии народов СССР (Ленинград) и в целом ряде других.

^* (Материалы по археологии Кавказа, вып. X. М., 1904, стр. 142, 143.)

^** (Воспроизведен: В. Воронов. Крестьянское искусство. М., 1924, рис. 1; М. Н. Каменская. Роспись по дереву.- Сб. "Русское декоративное искусство", т. П. М., 1963, стр. 113.)

Однотипность построения фигур при сравнении становится совершенно очевидной: плоскостное решение с легким разворотом на три четверти, подчеркнутость жеста (в данном случае поднятый в руке кубок), головной убор, напоминающий высокую боярскую шапку, спадающие на плечи волосы, орнаментальное дополнение в виде свободно расположенных лиственных завитков, а также общность цветового решения - все это заставляет предположить единый для данных вещей центр их происхождения.

Василий Сергеевич Воронов высказал в свое время мнение, что вологодская роспись на лубяных коробах является древней традицией местного края^*. Думается, что есть основания подтвердить эту мысль вещественными памятниками. Кроме росписи по слюде подобный типаж встречается и в росписи по дереву и в миниатюрах. Примером тому служит роспись шкафа XVII века из собрания краеведческого музея Вологды^**. Снаружи он украшен травным узором, внутри на верхних створках по красному фону изображена сцена винопития: слева женская фигура, справа - мужская со стаканом в правой руке. Обрамление персонажей - растительные завитки, однотипные с травами на наружных стенках.

^* (В. Воронов. Бытовой жанр в росписи и резьбе крестьянского искусства.- "Среди коллекционеров", 1923, май, стр. 20, 21.)

^** (По сообщению краеведа зам. директора ВОКМ Н. И. Калаева шкаф местной работы был привезен из Тотьмы (воспроизведен: А. К. Чекалов. Мебель и предметы обихода из дерева.- Сб. "Русское декоративное искусство", т. I. M., 1962, стр. 50).)

Миниатюра из рукописи "Служба преподобного отца Кирилла игумена Белозерского"^* (л. 141), выполненная в 1713 году в Кирилловом монастыре, представляет сцену исцеления князя Михаила. Если отвлечься от иллюстративной сущности рисунка, то перед нами будет привычное для народных мастеров росписи изображение двух фигур с кубком и кувшином (сулеёй), вкомпонованное в фигурный медальон из двух свободно расположенных стеблей. Фигура молодого человека по своей позе и общей характеристике необычайно близка к изображению на створке шкафа из вологодского музея.

^* (Библиотека Академии наук. Рукописный отдел I B-85 (Петровская галерея. № 57, 60); Исторический очерк и обзор фондов рукописного отдела библиотеки Академии наук, вып. I, XVIII век. М.-Л., 1956, стр. 101.)

Книга имеет тисненый золотой обрез, бархатный с серебряными накладками переплет, многочисленные хорошего качества миниатюры, утонченного рисунка заставки, заглавные буквицы; сам текст каллиграфически тщательно и красиво выполнен. Видимо, над рукописью трудились лучшие художники местного края. Не случайно, данное житие попало в свое время в состав библиотеки Петра I. Его по праву причислили к книгам историко-художественным. Вполне вероятно, что над этой рукописной книгой трудился не один мастер, и в их числе, несомненно, был один вологжанин. Манера исполнения ряда миниатюр близка к народной крестьянской росписи того типа, о котором шла речь выше. Один из миниатюристов великолепно владел свободной кистевой росписью, сдержанным и в то же время сочным колоритом. Это как раз те художественные особенности творчества, которые в более позднее время получили развитие в живописной росписи Западного Поморья (район Каргополя - Чарозера - Белозерья - Заонежья)^*.

^* (М. Н. Каменская. Указ. соч., стр. 118; В. М. Вишневская. Из истории северного живописного орнамента. Памятники культуры русского Севера (тезисы докладов и сообщений к научной конференции в г. Архангельске). М., 1966, стр. 51, 52. По наблюдениям в период экспедиционных работ Государственного Эрмитажа круг кистевой росписи расширяется.)

Таким образом, вполне вероятно, что впервые слюдяные ларцы с росписью стали изготовляться вологодскими мастерами, и в XVII веке в этом искусстве были достигнуты большие успехи. Северорусских мастеров разных специальностей постоянно вызывали для работы в Москву, в том числе оконнишников и живописцев, которые совместно со столярами создавали превосходные художественные изделия со слюдой.

Короб лубяной. Деталь. XVII век. Государственный Исторический музей

Поскольку нам известны деревянные ларцы и подголовки, датированные 1675 годом из собрания ГИМа и 1736 годом из собрания Государственного Эрмитажа (берем две крайние даты из точно известных)^*, окованные просечным железом с подкладкой из слюды, то тем вероятнее можно считать центром производства слюдяных ларцев на протяжении XVII века - Великий Устюг. Промежуточным звеном между хорошо известными сундуками с оковкой и почти ювелирно обработанными сундуками с расписной слюдой являются два ларца. Один из собрания Музея этнографии народов СССР (№ 677-742) - прямоугольный с росписью крупными цветами в виде широких полос, чередующихся с полосами просечного железа, наложенного на слюду; второй - из ГИМа (55975/34022 Д IV 1733) в форме теремка, но с такой же декорировкой: изображения пышных тюльпанов чередуются здесь с полосами просечного железа. Оба ларца несомненно были выполнены в Устюге - известном центре сундучного производства^**. Устюжские ларцы XVII века и начала XVIII века расписывали не только снаружи, но и внутри, преимущественно крышки. Орнаментация растительными мотивами обнаруживает много общих черт с орнаментами рукописных книг Выго-Лексинской школы, наиболее классической из всего Поморья. Сравним роспись крышки ларца из собрания Музея этнографии народов СССР (3642-15) и орнаментальные заставки печатных книг^*** - образцы искусства русских ксилографов, которые постепенно вошли в орнаментацию рукописных книг, получив самостоятельное развитие.

^* (Ларец-теремок из собрания ГИМа имеет дату, прочерченную на металле слесарем, оковывавшим столярную заготовку. При реставрации ларца из Эрмитажа на одном из листков, окрашенных оранжевой краской, была прочитана дата "1736 года апреля дня".)

^** (Н. Р. Левинсон. Указ. соч., стр. 331.)

^*** (А. С. Зернова. Орнаментика книг Московской печати XVI- XVII веков. М., 1952, № 13, 20, 103.)

Роспись крышек была не только орнаментальной, но и изобразительной - использовались широко распространенные в древнерусской живописи фантастические птицы Сирин, Алконост и реальные - попугаи; кроме того, большое внимание уделялось героическим образам из народных сказаний и былин - Полкану, Самсону и проч. Все изображения переплетались пышными травами, тюльпанами, создавая единый красочный ковер, в который иногда включались вполне реалистические фигуры воинов в стрелецких костюмах, крестьян и пр.^*.

^* (М. Н. Каменская. Роспись по дереву. Сб. "Русское декоративное искусство", т. I. М., 1962, стр. 167, 173; т. П. М., 1963, стр. 116; И. Н. Уханова. Изделия из дерева и кости. Сб. "Памятники русской культуры I четверти XVIII века". Л., 1966, стр. 183; Н. В. Устюгов. Ремесло и мелкое товарное производство.- Сб. "Очерки истории СССР. Период феодализма. XVII век". М., 1955, стр. 211.)

Если столяр делал заготовку сундука, а живописец (в XVII веке он же был и иконописцем) исполнял роспись, то последняя окончательная обработка была возложена на слесаря, мастера по металлу. Невзирая на относительно небольшое количество расписных сундуков устюжского производства, сохранившихся в настоящее время, все же можно говорить о глубокой традиции этого вида искусства на Русском Севере, о преемственности и обогащении его новыми декоративными приемами, отвечавшими вкусам привилегированной верхушки общества того времени. Несомненно, что "слюдяные" ларцы XVII века были предшественниками того более знакомого типа ларцев и расписных коробов, которые изготовлялись северорусскими мастерами на протяжении XVIII - начала XIX веков.

Об использовании слюды поморскими мастерами говорит еще один забытый факт, связанный с деятельностью членов Выго-Лексинского монастыря. Сформировавшийся в конце XVII века большой мужской монастырь на Выге имел в своем распоряжении значительное число самых разных искусных мастеров, среди которых были умельцы по выделке распространенных на Севере берестяных туесков и крошень, то есть заплечных котомок, корзин, которые иной раз плелись из корней. В настоящее время точно не известно, какими были эти изделия; возможно, их украшали прорезной берестой поверх слюды с подцвеченным фоном. Такое предположение может оказаться вполне вероятным, так как благодаря успешному сбору древних рукописей В. И. Малышевым в Карельской АССР был обнаружен сборник, где имеется общесоборное постановление первой трети XVIII века^*. В этом документе говорится о запрете вольной продажи и рассылки через родственников художественно оформленных туесков и крошень, которые изготовлялись в летнюю пору "между трудами" (видимо, в промежутках между сельскохозяйственными работами). Как говорится в постановлении: "...что делают же сия не по чину пустынному, но с прикрасами мирскими слюду полагают, басмами басмят. Еще же и делают и раздавают неведомо куда, без благословения настоящих и поставленных над ними надзирателей". Мастерам, членам монастырского общежительства, предлагалось делать туески для нужд общины, а излишки с разрешения старосты можно было продавать. При этом подчеркивалось: "Дабы туюски оныя по обычаю пустынному деланы были, а прикрас мирских как слуды так и басменья излишняго веема необреталося", в противном случае предлагалось подобные изделия отбирать, а их создателей наказывать. Из приведенного документа становится очевидным факт существования местного выгорецкого центра производства декоративно-оформленных берестяных изделий со слюдой и проникновения их за пределы монастыря на рубеже XVII-XVIII веков. Этому вполне могла способствовать также и добыча слюды по реке Выг^**.

^* (Институт русской литературы АН СССР. Рукописный отдел. Карельское собрание, № 37, л. 19.)

^** (И. И. Гинзбург. Указ. соч., стр. 22.)

Туесок. Начало VXIII века. Государственный Эрмитаж

Таким образом, северная слюда как распространенный в свое время материал в области русского народного декоративно-прикладного искусства, получил признание у современников и был ими высоко оценен.

Однако "слюдяные" изделия не могли бы вызвать интереса в наши дни, если бы в каждом из них не соединялось высокопрофессиональное мастерство и талант целого ряда художников-столяров, слесарей, котельных дел мастеров, резчиков, живописцев, оконнишников^*, которые в XVIII веке обычно объединялись для работы в цеха: живописный, серебряный, медный, оловянный и др. Многокрасочность и совершенство этого вида декоративного искусства - результат коллективного содружества и тесной взаимосвязи русских народных умельцев XVII - начала XVIII веков.

^* (Н. В. Устюгов. Ремесло и мелкое товарное производство в русском государстве XVII века. Исторические записки. М., 1950, стр. 65, 177; А. Засецкий. Исторические и топографические известия по древности о России и в частности о городе Вологде и его уезде.., собранные... в 1777 г. М., 1780, стр. 87; А. Ц. Мерзон, Ю. А. Тихонов. Указ. соч., стр. 420, 421.)